Пятая печать. Том 1

Ни одну книгу в мире не читали в такой фантастической последовательности: ведь каждый начинал читать с той дольки, которая ему досталась, а потом выменивал на другую, тоже случайную, дольку! Зато эту книгу — единственную художественную книгу в ДПР — прочитали все пацаны сразу!! И некоторые говорят, что читать с середины еще интереснее: не знаешь не только, что будет, но и то, что было! Полюбившиеся дольки пацаны перечитывают по нескольку раз и теперь по любому поводу шустрят цитатами из «Монте-Кристо». А так как каждый читал дольки в разной последовательности, то графские интриги, которые Дюма и так закрутил не слабО, в пацанячьих сообразиловках еще не раз перекрутились, у каждого пацана по-разному, в зависимости от последовательности их чтения. Теперь после отбоя, когда в спальной свет выключают, есть нам о чем поспорить, потому что у каждого — свой вариант графских интриг. И некоторые пацанячьи варианты — куда интереснее, чем у Дюма!

Неожиданно в «Зал ожидания» заглядывает Утюг. Сегодня он дежурит по ДПР. Утюг пристально разглядывает меня. От созерцания такого жалкого зрелища чугунная морда Утюга слегка очеловечивается. В напряженной тишине что-то скрипнуло — это в зловещих недрах Утюга шевельнулась какая-то умственная загогулина, быть может, главная — пищеварительная. Под пронзительным взглядом крохотных глазных бусинок, пристально глядящих из узких прорезей глаз, я цепенею, как кролик перед удавом. Чем примитивнее зачугуневшие мозги удава, тем сильнее его гипнотическое действие на нежные мозги кролика. На недвижной харе Утюга от рождения застыло чугунное выражение несгибаемой воли и дремучей глупости. А в глазах — дубовая уверенность «во всемирной победе советского строя» и гордость от участия в этой победе.

— Че тут, сукин сын, затырился?

А что, если не поддаваться гипнозу? Стряхнув оцепенение, я чеканю логическую шараду:

— Я-то — сукин сын… а мой отец — товарищ Сталин!!

Морда Утюга перестает чугунеть, теперь она бронзовеет.

— Че бормочешь, падла дохлая?! Свихнулся, говнюк, че ль?? — теряется Утюг, утратив гипнотические свойства.

— А читать умеете? Для кого в столовке плакат: «Дорогой наш отец товарищ Сталин»… наш отец! Понятно?.. «спасибо за наше»… на-аше! Не ваше — мордва-чуваши, — а за на-а-аше!! — «счастливое детство»!! Или этот лозунг не про нас, или вам он не нра, и вы не «за наше счастливое детство», а против?? Тогда пишите заяву в НКВД! — выпаливаю я уже с радостной уверенностью в победе над гипнозом Утюга. Действительно, Утюг озадачен. У него появляется кое-какое выражение лица из-за брожения мыслИ в его кумполе. Я представляю, как мыслЯ, в беспросветную пустоту забредя, там пробирается и на паутину натыкается. Медицина открыла, что наличие мозга влияет на образ мыслей. Но у гебистов не бывает мыслей: потому как если и есть извилина, то она в заднице. Поэтому Утюг с хитростью, присущей простейшим, выруливает разговор туда, где его преимущество неоспоримо:

— Ты че такой вумный? Я тя выведу на чисту воду! Хто в хоридоре утюх нашхрябал?! А??

— Не… не знаю… — теряюсь я при таком крутом повороте дискуссии и теряю способность думать под гипнотическим взглядом удава, не сомневающегося в своем праве пожирать кроликов.

— Хы-ы!.. Не зна-ашь?! Щас узна-ашь! Все узнашь, все-все!!

Утюг хватает меня за ухо, больно закручивает его и волочет меня к познанию всего-всего-о-о!!..

— О-о-о!!! — кричу я, признавая поражение в диспуте и не стремясь к познанию «всего-всего»! В коридоре на крашеной панели кто-то кусочком известки изобразил утюг с узенькими глазками, похожий на урыльник Утюга.

— А ну стери!

— А чем?

— Хуч мордой своей, вражьей! — ухмыляется Утюг, по-начальственному уверенный в своем остроумии. Поплевав на ладошку, я с сожалением стираю, быть может, шедевр сюрреализма: «Портрет Утюга».

— Марш в спальню! — командует Утюг и величаво удаляется в дежурку, заперев дверь в коридор. А я возвращаюсь в Зал Ожидания, чтобы предаться традиционному занятию всех отшельников: поиску вшей и смысла жизни.

Если бы год назад кто-то высказал мне мысли, которые сейчас переполняют мою соображалку, — я бы с кулаками на него бросился! Но за полгода жизни в ДПР весь горький и противоречивый сумбур в душе, с которым привели меня сюда, сложился в стройную идею выстраданных убеждений. Идея эта крепнет с каждым днем, проведенным в ДПР, обрастая новыми доказательствами своей достоверности. Страшная идея, но неопровержимая…

Когда-то величавый покой Птолемеевой системы мироздания сменила головокружительная теория о том, что наша Земля кружится вокруг Солнца. И человек, привыкший к жизни в незыблемом, престижном центре мироздания, вдруг оказался межзвездным скитальцем на маленькой планетке, запузыренной в пустоту космоса. Но люди поверили в систему Коперника потому, что она ответила на все вопросы туманной небесной механики, изрядно подзапутанной Птолемеем.