Пятая профессия

— Не стоит волноваться. Мой отличный ученик, — он кивнул в сторону Акиры, — чуть раньше рассказал мне о тех невероятных событиях, которые произошли с вами в несуществующем «Горном Приюте». Вы видели мертвыми друг друга. Видели, как некоего Муто Камити, которого, как выяснилось, в действительности зовут Кунио Сираи, перерубили мечом пополам. Но ничего этого на самом деле не происходило. Jamais vu. Правильно. Описание не хуже любого другого. Я буддист. Я верю в то, что мир — это иллюзия. Но я также верю в то, что землетрясения, цунами и извержения вулканов — реальность. Так что я вынужден поневоле держаться на грани иллюзорного и действительного, реального. Кунио Сираи — вполне реален. Но я никогда не поручал своему ученику сопровождать его в Америку. Я никогда с ним не встречался. Никогда не имел с ним дела через посредников. Прошу поверить мне на слово.

Савидж прищурился, почувствовав, как уходит напряжение, и кивнул. В голове у него все перепуталось, он мысленно повторил про себя любимое изречение Рейчел: «Авраам верил…»

— Прекрасно, — одобрительно кивнул Таро и повернулся к Акире. — За последние шесть месяцев, пока тебя не было, здесь произошло множество разных событий. Здесь, я имею в виду — в Японии. Или, по крайней мере, в невидимом мире Японии… — Глаза старика с расширившимися зрачками теперь были устремлены куда-то вдаль. — Некая тайная организация исподволь стала набирать силу. Это началось, разумеется, не полгода назад, а раньше. В январе тысяча девятьсот восемьдесят девятого, когда во время похорон нашего высокочтимого императора Хирохито погребальный обряд был совершен в соответствии с запрещенными синтоистскими обычаями.

Савидж с Рейчел переглянулись, припомнив разговор на Гиндзе.

Внезапно взгляд Таро просветлел и переместился с далекого воображаемого предмета на них и, словно лазер, стал просвечивать Савиджа.

— Религия и политика. Послевоенная конституция разделила их, настаивая на том, чтобы никогда больше Божья воля не определяла деятельность японского правительства. Но конституция, навязанная иностранцами-победителями, не в силах отменить традиции или подавить дух нации. Японцы бережно хранили национальные традиции и следовали им в повседневной жизни. И в этом большая заслуга подлинных патриотов, таких, как Кунио Сираи. Его предки жили в эпоху расцвета японской культуры, в шестнадцатом веке. Богатый, целеустремленный, ненавидящий коррумпированное чиновничество, он мечтает о возрождении старых традиций. У него есть сторонники. И весьма могущественные. Они верят в богов. Верят в то, что Япония — земля богов, а каждый японец — потомок богов. Верят в Аматэрасу.

Глава 12

Это имя казалось Савиджу знакомым. Он напряг память, пытаясь вспомнить, где слышал его раньше. Ну конечно же, его упоминал Акира по пути в аэропорт Даллеса, когда объяснял Савиджу и Рейчел, как принято поступать в той или иной ситуации в Японии.

— Аматэрасу, — оживился Савидж. — Точно, Богиня Солнца. Прародительница императоров. Великая и единственная мать японцев.

Таро благосклонно кивнул, он явно не ожидал, что Савиджу о чем-то говорит имя японской богини.

— Лишь очень немногие иностранцы так глубоко знают нашу культуру. Позволь выразить тебе восхищение.

— Все комплименты по праву принадлежат Акире. Он такой же превосходный учитель, как и ученик… Аматэрасу? И что же с ней связано?

Старик заговорил с явным почтением:

— Она символизирует величие Японии, былые чистоту и достоинство нашей нации, до того, как они были опорочены. Кунио Сираи использует имя богини как символ святости своего дела и как источник вдохновения. Официально его организация называется «Партией борьбы за возрождение древних традиций». Но между собой члены его партии называют себя «Приверженцы Аматэрасу».

Савидж резко выпрямился.

— О чем мы говорим? Об империализме? Неужели Сираи пытается воскресить события тридцатых годов? Использовать религиозный патриотизм с фанатизмом для оправдания попыток установить господство в Тихоокеанском Регионе.

— Нет, — прервал его Таро. — Совсем наоборот. Он хочет закрыть Японию для всего остального мира.

Это заявление показалось Савиджу настолько невероятным, что он подался всем корпусом вперед и, стараясь говорить как можно более спокойным тоном, продолжал:

— Но это же противоречит всему, что…

— После окончания американской оккупации Япония совершила гигантский скачок в своем развитии, — продолжал Таро, сопровождая свои слова энергичным жестом. — Свершилось экономическое чудо. Япония стала могущественной финансовой державой. То, чего ей не удалось добиться с помощью военной силы в тридцатых и сороковых, свершилось в семидесятых и восьмидесятых. Она установила экономическое господство над другими странами. В тысяча девятьсот сорок первом мы бомбили Гавайи, но не смогли их захватить. Теперь же мы их покупаем. Точно так же, как и другие весьма значительные куски собственно американской территории и других стран. Но за это мы платим очень дорогую цену, выражающуюся не только в деньгах, — мы платим все возрастающим разрушением нашей культуры.