Пятьдесят лет в Российском императорском флоте

В это время в Бресте был получен подарок Государя Северной эскадре — серебряная братина для жженки (весом в 2 пуда) художественной ювелирной работы Сазикова, украшенная крупными драгоценными камнями. Братина изображала трехглавого дракона, а на палубе встречал его булавою наотмашь русский богатырь в кольчуге и шлеме. Французам очень нравилась эта братина, аллегорически изображающая поражение Тройственного союза. Для обновления этой братины адмирал Рустан устроил у себя в морской префектуре торжественный раут, пригласив нас и офицеров Северной эскадры, и местное морское начальство с женами. Жженку варили по нашему указанию французские дамы и разносили ее гостям; говорились соответственные торжеству речи, а на хорах играл оркестр. Потом танцевали, но довольно вяло. В ответ французам мы на крейсере устроили бал. Пригласили всех бывших на рауте, но для большего оживления и танцев просили привезти не только степенных матрон, но и барышень. Вина были в изобилии; в котильоне раздавали цветы и судовые ленточки. Но той беззаботной веселости и увлечения в танцах, какое наблюдалось в английском обществе и в особенности в Испании, здесь не ощущалось: французское общество казалось нам довольно сдержанным.

1 ноября (нового стиля) празднуется день «Touts Saints». В этот день по всей Франции общество «Societe de Souvenir Francais» устраивает патриотические процессии к памятникам, воздвигнутым в честь героев, погибших за отечество в войну 1870–1871 гг. Президиум общества пригласил меня и офицеров принять участие в этих процессиях. Весь день 1 ноября мы фигурировали в этом «Pelerinage’e», обходя памятники в самом городе и закончили за городом — на военном кладбище. Возлагались венки и говорились речи; я пожертвовал обществу 200 франков и вскоре получил из Парижа серебряную медаль и диплом на звание «вечного члена» общества — «Membre donateur a Perpetuitee».

Вскоре я ушел в Испанию, в Ферроль, желая ознакомиться с этим чисто военным портом Испании. В океане для осеннего времени была довольно сносная погода, я шел то под парами, то под парусами, тренируя учеников в парусных упражнениях.

5 ноября я подошел к мысу Finisterre и, отыскав бухту у входа в Корунью, вошел в нее. Утром лоцман повел нас узким Феррольским каналом. Длиною около 1,5 мили и шириною, местами не более 100 сажен, канал пролегает между вертикальными стенами высоких скалистых утесов. Идешь точно в исполинском коридоре; здесь вечная тень и лишь высоко над головою виднеется ярко-синее испанское небо. В отвесных стенах виднеются амбразуры; местами висят, как ласточкины гнезда, высеченные в скале полукруглые ложи для старых пушек некогда грозной, а ныне отжившей испанской крепости, охранявшей «непобедимую армаду» могущественного флота великой Испании, в обширных колониях которой «не заходило солнце». Идя малым ходом, как в Суэцком канале, искусно лавируя в извилинах, испанец через полчаса вывел нас на обширный Феррольский рейд. Отсалютовав нации, я стал на якорь. Рядом стояли старый броненосец «Vittoria» и королевская яхта.

В северной части рейда на выдающемся полуострове — город, имеющий характер чисто военный. Здесь дом главного командира, Морской штаб, Морское училище, матросские казармы, офицерское казино и проч., далее, на восточном берегу, адмиралтейство, арсенал и судостроительная верфь. На ней я видел четыре строящихся крейсера (легкого типа, 4800 тонн) для возрождения испанского флота, вместо разбитого американцами в войну 1898 г.

Получив ответный салют, я посетил командира «Vittoria». Почетный капитан Victor-Maria Concas оказался очень прекрасным моряком, героем нескольких войн, раненным в руку в последнем сражении при Сант-Яго, будучи командиром головного крейсера «Maria-Tereza», на котором адмирал Servera держал свой флаг. Вся эскадра Серверы, выйдя из Сант-Яго, была разбита американцами: горевшие суда выбросились на берег, и весь уцелевший личный состав с адмиралом Серверой и его флаг-капитаном Конкасом попал в плен. Раненый Конкас в Нью-Йорке был окружен трогательным уходом американских моряков, узнавших в нем того самого командира, которого они за несколько лет перед тем чествовали в Нью-Йорке, куда он тогда привел океаном три старинные каравеллы, скопированные с каравелл Колумба, на торжественный праздник 400-летия открытия Америки (1492 г.). Конкас вошел в Нью-Йорк на головной («Santa Maria») каравелле Колумба, окруженный кораблями всех наций (от русского флота были «Донской», «Память Азова», «Генерал-Адмирал» и «Нахимов»), а теперь, спустя 6 лет, он в том же Нью-Йорке в качестве пленника!.. По исцелении от ран американцы тотчас же его с почетом отпустили домой. Ныне, командуя учебно-артиллерийским кораблем, он тренирует будущих наводчиков для возрождающегося флота.