Пятьдесят лет в Российском императорском флоте

В Мадрид, к моему сожалению, я опять не мог поехать. Случилось так, что почти накануне испанского Рождества (новый стиль) на рейде заревел форменный шторм от NW-та; пришлось отдать второй якорь и развести пары. Оставить крейсер при таких условиях я не решился, а к тому же мой молодой старший офицер был недавно назначен и мог не справиться в серьезную минуту. Я послал телеграмму Конкасу и остался на крейсере. Шторм стих лишь по прошествии трех дней, а тогда ехать было уже поздно. В половине декабря в Виго пришел отряд русских судов под командою контр-адмирала барона Штакельберга, направлялся он на Дальний Восток, где сосредоточивались наши морские силы на случай войны с Японией, которая в то время явно готовилась к войне. В отряде были почти все суда новые: броненосцы «Ретвизан» — капитан 1 ранга Шенснович, «Полтава» — капитан 1 ранга В. Зацаренный, «Победа» — капитан 1 ранга Успенский, крейсера «Богатырь» — капитан 1 ранга А. Стеман и «Варяг» — капитан 1 ранга В. Руднев, и два миноносца. Испанское общество устроило нашей эскадре торжественный прием в театре, убранном русскими и испанскими флагами. Шла опера «Фауст» с прологом, на котором военный оркестр играл русский гимн. В ложах сидели адмирал, командиры и офицеры с судов. Городские власти, командующий войсками генерал, консул и важнейшие дамы принимали гостей и хозяйничали за чаем и вином, подаваемым в антрактах. В городском казино был парадный раут с танцами.

Адмирал Штакельберг, торопясь на Восток, ушел утром в море и просил меня ответить за него на прием испанцев. На крейсере был устроен еще один бал. Собрались все, кто бывал на крейсере. Подъем был исключительный. Все общество чувствовало, что больше сюда мы не вернемся, трогательные были прощания при разъезде публики; тут давались на память не только цветы и перчатки, но обменивались браслетами и даже кольцами, а молодые барышни не сдерживали слез. С обеих сторон давались обещания писать письма, а может быть, и более серьезные… Но время и забвение суть лучшие средства от всевозможных увлечений. Это было последнее плавание крейсера.

В первых числах января я вышел из Виго в океан, направляясь на остров Мадеру. Отойдя от испанского берега миль 200, я получил слабый NO и, прекратив пары, вступил под паруса. На переходе тренировали учеников в парусном деле, как и в прошлом году. На 8-й день плавания я пришел в Фунчал. Все повторилось по-прошлогоднему: приехали консул M-r Walsh, агенты от фирмы «Krown b-rs» и «Blandy». Всем им заказали по несколько десятков бочек вина и ими заполнили судовые трюмы. Я сделал визиты береговым властям. Офицеры уехали на берег, но их предупредили, чтобы в глубь острова не ездили и в случае сигнала — 2 выстрела возвращались на крейсер. Этот условный сигнал означал, что задувший с моря ветер заставляет нас сняться с якоря и уйти в океан.

Океан все время дышал крупной зыбью, и крейсер всю ночь качался на ней. На следующий день губернатор острова, моложавый полковник в форме колониальных войск, сидел со мной на моем балконе, и, куря сигары, мы любовались видом тропической зелени на обрывистой горе, подымавшейся к небу почти в упор перед нашим носом. На мое замечание, что глыба застывшей лавы должна остерегать местных жителей, губернатор с уверенностью заявил: «О, мы совершенно спокойны, уже 400 лет, как заснул наш вулкан, и остров надо считать мертвым». Утром, когда мы снимались с якоря, приехавшие на крейсер торговцы фруктами говорили, что ночью весь город был в тревоге — многие дома качались от землетрясения.

Прийдя на Канары, мы узнали из полученных телеграмм, что в тот именно день был грандиозный взрыв вулкана «Лысая гора» на острове Мартиник, спаливший дотла весь город Сен-Пьер с его портом и судами, бывшими в гавани, и что в то же время усиленно бунтовал старик Везувий, лежащий на расстоянии нескольких тысяч миль от Мартиники. Ну, конечно, Азоры не могли оставаться равнодушными при этой подземной пляске и приняли в ней участие. Приходится заключить, что существует какая-то подземная связь между вулканами, даже удаленными на значительные расстояния. На моей памяти сохранился случай подобной связи, испытанной во Владивостоке в 1891 г. на фрегате «Мономах». Ночью при тихой погоде неожиданно прошел тропический ливень и на судах, стоявших на рейде, были оборваны якорные канаты; суда наши «Мономах», «Азов» и «Джигит» переменили места, потеряв свои якоря. В ту ночь в Японии было грандиозное землетрясение: на острове Нипон провалилась огромная площадь, в ней погибло несколько городов и 80000 жителей.