Пятьдесят лет в Российском императорском флоте

Два дня прошли в смотрах Главного командира, разных начальствующих лиц и многих знатоков — любителей морского дела, интересующихся состоянием корабля, вернувшегося из заграничного плавания. Посетил нас адмирал С.О. Макаров (он недавно вернулся на «Витязе» из кругосветного плавания и был Главным инспектором артиллерии), я его обвел по всем артиллерийским погребам и закоулкам фрегата; уезжая, он обратился к командиру со следующими словами: «Вы можете вполне гордиться таким кораблем». За эти же дни перебывали у нас многие морские капитаны, которым было привезено вино; они нагружали бочками миноносцы и уходили с ними в Петербург.

Со дня на день поджидали день Высочайшего смотра, и потому офицеры съезжали на берег только в Кронштадт, и то лишь на короткое время. В ближайшее воскресенье, после обеда, не ожидая смотра, я начал было отпускать команду на берег, и сам собирался съехать, как был получен сигнал с Кронштадтского штаба: «В 2 часа дня ожидать прибытия Государя Императора». Вмиг все преобразилось, спуск на берег отставлен, команда переодета в смотровое платье, офицеры — в мундиры, шлюпки спущены на воду, рангоут был выправлен, снасти обтянуты, мины Уайтхеда приготовлены к стрельбе, и пары готовы в одном котле, — все, что требовалось (по тогдашним правилам) иметь готовым к Высочайшему смотру. Был ясный солнечный день. В 2 часа дня из Петергофа пришла яхта «Царевна» на Большой рейд, и спустя минут 15 к борту фрегата пристал царский катер. На палубу вышел Александр III в белом кителе, за ним Мария Федоровна, Наследник, Ксения, Ольга и Михаил. В свите были Великий Князь Алексей Александрович, Управляющий Морским министерством адмирал Шестаков и все морское начальство. Обойдя офицеров и поздоровавшись с командой, Государь подробно осмотрел фрегат; Мария Федоровна входила во все офицерские каюты и интересовалась фотографическими карточками офицерских жен и семейств. В кают-компании Наследник показал Государю «трубу» и свою в ней надпись, оправленную в золоченую раму. Младшие дети интересовались привезенными зверьми, тут были лайки сибирские, макаки, попугаи всяких пород и другие тропические птицы.

После артиллерийского учения Мария Федоровна сама произвела выстрел миною Уайтхеда, нажав на мостике кнопку. Мина прошла совершенно правильно и, пройдя 200 саженей, всплыла, выскочив наверх возле стоявшей на якоре чухонской лайбы. Чухны всполошились, начали сниматься с якоря, чтоб уйти подальше от столь опасного места, но их успокоила наша шлюпка, пришедшая за миной, и привела ее к борту. После этого Государь, бросив взгляд на наш стройный рангоут, приказал «поставить все паруса». Я вышел на мостик и привычным морским тембром «запел» на весь рейд. Матросы лихо взбежали на марсы и, разойдясь по реям, стройно исполнили этот маневр; в 3 минуты паруса были поставлены. Затем, после короткого отдыха, паруса также чисто и лихо были убраны и закреплены. Я был в голосе и со спокойным сознанием чувствовал, что оба эти маневра произвели хорошее впечатление на Государя и окружавших его лиц, следивших внимательно за быстрыми и ловкими акробатическими фокусами матросов на всех трех мачтах.

Уезжая с фрегата, Г осударь, попрощавшись с командою и офицерами, подошел ко мне и, подав руку, сказал: «Благодарю вас за фрегат и за всё». Ему от Наследника было известно о фрегатских «драмах» и о безобразном виде, в котором содержался фрегат до моего приезда. Когда катер отвалил, я послал людей по реям кричать «ура», и в это же время был произведен салют в 31 выстрел (помня инцидент с салютом на «Наезднике», я предупредил комендоров, чтобы у салютных орудий пробки были вовсе убраны подальше, а во время учения снарядов совсем не вкладывать). Когда яхта «Царевна» уходила с рейда в Петергоф, на ней был сигнал «Государь Император изъявляет свою особенную благодарность».

Наш командир провел около 20 лет на Дальнем Востоке и, не бывши никогда раньше на высочайших смотрах, был очень доволен исходом смотра и выразил мне свою признательность. На самом деле он очень плохо знал внутренние помещения фрегата и редко присутствовал на учениях, так как за все время плавания он на якорных стоянках сидел у жены на берегу, а на ходу по долгу службы бывал на мостике, когда парусных и других учений не бывало. В этот день вечером я с полным правом уехал на дачу к жене в Ораниенбаум и вернулся на фрегат только на следующий день.

Спустя несколько дней, около 25 августа, в Биоркэ были морские маневры и Высочайший смотр всему Балтийскому флоту. Фрегат участвовал в смотре, а затем, вернувшись в Кронштадт, мы получили приказ ожидать экзаменационную комиссию для всестороннего испытания фрегата в смысле боевой готовности и судового порядка. Председатель комиссии адмирал В. П. Мессер получил от Главного Морского Штаба инструкцию производить смотры с особенной строгостью, ввиду хаоса и беспорядков, бывших на фрегате в 1890 году в Средиземном море, о чем морскому начальству было хорошо известно.