Пятьдесят оттенков ярости (СИ)

— Послушай, я знаю Маттео, как облупленного. Он бы даже не дотронулся до Луны, пока она сама этого не захотела. Не знаю, как это было у них в первый раз, но сегодня твоя подруга сама своего парня соблазнила. Я собственными глазами видел, как она лезла ему под рубашку. Да и сейчас явно не думала сопротивляться. У этих двоих все было по обоюдному согласию.

Симон закрыл лицо руками и простонал:

— Я всегда считал Луну идеальной. А она оказалась просто шлю…

Вот тут мое терпение лопнуло. Не дав мексиканцу договорить, я вцепился одной рукой ему в шею, сдавливая особенно болезненные участки. Я знал, как сделать человеку больно одним нажатием. Даже знал, как свернуть кому-нибудь шею. Поэтому сразу дал Симону это понять, после чего произнес ему на ухо:

— Слушай сюда, нытик! Если ты еще раз скажешь о ней хоть одно плохое слово, я все расскажу Маттео! И, поверь, последствия тебе очень сильно не понравятся! Луна. Любит. Другого. Хоть раз в жизни будь мужчиной и прими этот удар судьбы! Все. Идем в дом. А если попробуешь сорвать Нине праздник, я сотру тебя в порошок собственными руками! Уяснил?!

— Ладно, — морщась, пробормотал Симон. — Понял. Осознал. Буду молчать, как рыба. Отпусти. Больно.

Сдавив напоследок шею парня так, чтобы она еще долго болела (это поможет Альваресу лучше запомнить урок), я все же отпустил его и первым зашагал в дом. В груди кипела чистая ярость. Да как этот ублюдок посмел оскорбить Луну?! Я все понимаю: шок, и так далее. Но называть свою подругу девушкой легкого поведения — это ненормально. Нет, честное слово, если такое повторится еще раз, я первым дам ему в глаз! Никто не смеет говорить подобные вещи о лучшей подруге Нины и возлюбленной моего лучшего друга!

Комментарий к Глава 9

Вот вам новая большая глава!))) Симона здесь было жалко даже мне.))) А вам?))) Люблю вас и жду обратной связи!)))

========== Глава 10 ==========

В доме я сразу услышал хохот парней их столовой и пошел туда, чтобы все выяснить. Не прерывая работы (в данный момент, они разворачивали праздничные плакаты) ребята смеялись буквально до колик.

— Что за веселье? — спросил я, подходя ближе.

Рамиро кивком указал на банку клея, которую я принес. Она в закрытом виде стояла на каминной полке.

— Это не клей, — прохихикал он, вытирая глаза ладонью, — а засохшая краска. Католина сказала, что сейчас сама принесет нужную баночку.

О, господи! Еще напасть! Ведь мало, кто знал, что служанка давно была влюблена в Маттео. По крайней мере, исправно строит ему глазки. Конечно, хуже, чем Симон, девушка не отреагирует, если влюбленные еще не закончили. Но такая ситуация ее тоже не обрадует. Я снова рванул на третий этаж и сразу понял, что не прогадал. Католина стояла напротив двери в комнату Луттео, бледная, как смерть, и прижимая ко рту ладони. Я торопливо подошел, из чувства такта стараясь не прислушиваться. Впрочем, там и уши напрягать было не нужно. Из комнаты доносились приглушенные стоны Луны и грохот ламелей на кровати. Мне, конечно, было все равно. Однако уводить оттуда остолбеневшую Католину было не очень-то приятно. И все же, взяв за руку, я увлек ее в кладовку, где заставил посмотреть себе в глаза и произнес:

— Послушай, я знаю, что тебе всегда нравился Маттео. Но ты же понимала, что у вас нет шансов.

Католину, к слову, я знал давно. Раньше мы с другом часто гостили в этой резиденции, а девушка работала здесь на протяжении трех последних лет. Ей едва исполнилось восемнадцать, когда родители погибли в авиакатастрофе. А отец теперешней служанки был личным помощником Анхелло Бальсано. После его смерти тот посчитал себя, в некоторой степени, ответственным за благополучие Католины, поэтому взял ее на работу. И не пожалел об этом. Несмотря на свою молодость, та была на редкость расторопной. Анхелло даже хотел перевести девушку в основной особняк Бальсано, однако вовремя заметил, что она по уши влюбилась в Маттео. Если ее перевести, парню не будет прохода. А тот относился к Католине, как к легкому фильму, который можно посмотреть лишь изредка, от скуки. До знакомства с Луной он иногда даже флиртовал с ней. Но ничего большего у них не было. Черт, да эти двое и не целовались ни разу! Тем не менее, чувства Католины легко можно было понять. Ведь она три года считала Маттео своим героем. И вдруг у него появляется девушка, с которой он, к тому же, занимается любовью.

— Да, конечно, я это понимала, — дрожащим голосом отвечала горничная. — Но все равно надеялась, ждала и верила. Господи, да я готова даже стать для Маттео просто любовницей! Пусть встречается с кем угодно — я ни разу не попрошу с ней расстаться. Пусть женится на любой особе — я ни разу не заикнусь о его уходе из семьи! Все, что угодно, — лишь бы быть с ним. Но неужели я не подхожу даже на эту роль?!