Пятьдесят оттенков любви. Свадьба и развод по-русски

Он сел на валун, посадил Катю себе на колени, и его член, как посланный нападающим мяч в ворота, мгновенно влетел в нее. Она затанцевала на его бедрах импровизированный танец, пенис Артура ритмично аккомпанировал в такт ее па аккордами громкого хлюпанья. Внезапно Артур издал громкий победный клич, и она ощутила мощный выброс струи из его фаллоса.

Они всегда кончали почти одновременно, и то, что на этот раз соитие происходило на высоте нескольких сот метров над уровнем моря, никак не повлияло на эту отрадную традицию. Несколько мгновений они сидели неподвижно, подобно лианам обвивая друг друга руками, затем разомкнули объятия.

— Тебе понравилось трахаться в горах? — улыбнулся Артур.

— Да.

— Значит, не зря мы поднялись сюда. Теперь ты об этом не жалеешь?

— Теперь нет. Василий на высоте на любой высоте, — отважилась Катя, кажется, впервые в жизни на такой двусмысленный каламбур. Она сняла с влажной, поникшей головки члена, несколько крупных капель. — Пусть теперь отдыхает и любуется этим видом. Он заслужил. Посмотри, Вася, как тут красиво. — Она подняла опавший, словно осенний лист, пенис, чтобы ему были бы лучше «видны» окрестности.

Артур расстелил свою рубашку, и они сели на краю скалы.

— Что ты сейчас чувствуешь? — вдруг спросил он.

— Это сложно выразить словами, — задумчиво отозвалась она.

— А ты попробуй.

— Я рада, что одолела этот путь. Я рада, что мы с тобой занимались на этой скале любовью. Я чувствую, как становлюсь другим человеком. Я уже больше не Катя, по крайней мере, больше не та Катя, с которой привыкла себя олицетворять. Я что-то новое. Но что представляет из себя это новое, вряд ли я тебе могу сейчас сказать.

— Если не можешь, то и не надо. Слова всегда убивают мысль. Они делают ее неживой. Ты просто стала свободней. А свобода не поддается описанию, она просто существует в человеке. Как существуют здесь эти горы. Но надо идти дальше.

— Дальше? — удивилась Катя. — Что ты имеешь в виду?

— Ты стала свободной в сексе, но секс сам по себе вовсе не является свободой, он лишь одна из многих ступеней к ней. Надо идти дальше секса.

— Я не понимаю, Артур, куда я должна еще идти. Еще неделю назад я даже не могла себе представить, что я могу вести себя подобным образом. Сидеть голой на вершине горы… — внезапно Катя засмеялась. — Нет, это просто невозможно! Если рассказать моим знакомым, что я тут с тобой вытворяю, никто даже не поверит. Скажут, что я все сочиняю. И, между прочим, будут абсолютно правы, потому что та Катя, которую они все знают, ничего подобного делать не могла.

— Просто эти люди еще не прошли тот путь, который прошла ты. Но запомни, Катя, никогда нельзя останавливаться. Ты — моя последняя женщина. И самая лучшая.

— Ты хочешь сказать, что больше не будешь заниматься любовью? — с недоверием спросила она.

— Хочу надеяться, что нет. Я не могу быть всю жизнь неизменным. В сексе я прошел полностью свой путь, так какой смысл повторять каждый раз все снова и снова? Чтобы зачерпнуть очередную порцию удовольствия? Но ведь секс — это вовсе не их вершина, существуют наслаждения, с которым он даже близко не может сравниться. Это наслаждения духа. Поэтому теперь мой путь идет дальше. Понимаешь, энергию можно направлять вниз, а можно — вверх. Если мы направляем ее вниз, то мы переполняемся сексом. Мы становимся свободней и раскованней в любви, но одновременно превращаемся в ее раба, потому что останавливаемся в своем дальнейшем развитии. А в этом и заключается рабство. Если же нам удается направить эту энергию вверх, то начинается преображение нашей личности, мы выходим к черте, за которой подлинная свобода, та свобода, что ведет к бесконечности. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Не очень, — честно призналась Катя.

Артур грустно вздохнул.

— Самое странное, что подавляющее большинство людей даже не подозревают о своей подлинной природе, о том, что они в состоянии стать свободными. Я тоже не сразу прозрел. Ты теперь видишь, какой в твоем теле заключен могучий заряд сексуальной энергии?

— Да, теперь вижу. — Невольная улыбка раздвинула губы Кати.

— А теперь представь, если всю эту силищу направить на другие цели, на преобразование твоей природы, на то, чтобы стать подлинно свободной, чтобы овладеть своим духом.

— Ты все время говоришь мне о подлинной свободе. Но что это такое?

Артур как-то странно посмотрел на нее.

— Этого я не знаю.

— Не знаешь, но говоришь.

— Именно. Как я могу знать, что такое свобода, если я еще не достиг этой стадии, если я занимаюсь каждый день с тобой сексом, да еще по много раз? Ты же видишь, куда уходит практически вся моя энергия. Ты сама говоришь, что не знала неделю назад, о том, насколько ты сексообильна. Теперь узнала. Когда ты войдешь в другое состояние, то поймешь, что оно из себя представляет. И так по нарастающей. Ничего нельзя узнать по-настоящему, если не сольешься с этим, не станешь с ним единым целым.

— Мне трудно судить о таких вещах. Я никогда не задумывалась над ними.

— Я знаю. Теперь будешь задумываться?

— Наверное. Хотя точно еще не знаю. Но что я должна делать дальше?