Пятьдесят оттенков свободы

— Привет, папа. — Я расплываюсь в улыбке, а он берет Теда, садится рядом со мной и усаживает нашего сынишку на колени.

— Поосторожнее с мамочкой, — журит он Теда.

Я усмехаюсь: от меня не ускользает ирония. Кристиан достает из кармана «блэкберри» и дает его Теду. Это, вероятно, обеспечит нам минут пять покоя максимум. Тедди разглядывает телефон, нахмурив свои маленькие бровки. Он выглядит таким серьезным, голубые глаза сосредоточены, прямо как у его папы, когда он читает свои письма. Кристиан трется носом о волосы Теда, и сердце мое переполняется нежностью, когда я смотрю на них обоих. Похожи как две капли воды — мой сын, сидящий тихо, по крайней мере несколько минут, на коленях у мужа. Два моих самых любимых в мире мужчины.

Разумеется, Тед — самый красивый и самый талантливый ребенок на свете, но, конечно, для меня, как для любой матери, мой ребенок самый лучший. А Кристиан… ну, Кристиан есть Кристиан. В белой футболке и джинсах он выглядит, как всегда, сногсшибательно красивым. Чем я заслужила такой подарок?

— Вы хорошо выглядите, миссис Грей.

— Вы тоже, мистер Грей.

— Правда, мама — красавица? — шепчет Кристиан на ушко Теду. Тед отмахивается от него, поглощенный изучением папиного телефона.

Я хихикаю.

— Ему не до тебя.

— Вижу. — Кристиан улыбается и целует головку Теда. — Не могу поверить, что завтра ему исполняется два года, — говорит он с грустью. Протянув руку, он кладет ладонь мне на живот. — Пусть у нас будет много детей, — говорит он.

— По меньшей мере еще один. — Я расплываюсь в улыбке, и он гладит меня по животу.

— Как моя дочурка?

— Хорошо. Спит, я думаю.

— Здравствуйте, мистер Грей. Добрый день, Ана.

Мы оба поворачиваемся и видим Софи, десятилетнюю дочку Тейлора, появившуюся из высокой травы.

— Сои-и, — радостно взвизгивает Тед. Он подскакивает с папиных колен, позабыв про «блэкберри».

— Гейл прислала фруктовое мороженое. Можно дать Теду?

— Конечно, — говорю я. О боже, представляю, как он весь измажется.

— Моозеное! — Тед протягивает ручки. И Софи вручает ему одно. С него уже капает.

— Дай-ка маме посмотреть. — Я сажусь, забираю мороженое у Теда и быстро слизываю растаявший сок. М-м… клюква, холодная и восхитительно вкусная.

— Мое! — протестует Тед, голос его звенит от возмущения.

— Вот, возьми. — Я возвращаю ему чуть меньше текущее мороженое, и он тут же отправляет его в рот и улыбается.

— Можно я возьму Теда погулять? — спрашивает Софи.

— Конечно.

— Не уходите далеко.

— Хорошо, мистер Грей.

Карие глаза Софи широко открытые и серьезные. Думаю, она побаивается Кристиана. Она протягивает руку, и Тедди с готовностью ее берет. Они вприпрыжку бегут по высокой траве.

Кристиан смотрит им вслед.

— Не волнуйся за них, Кристиан. Что может здесь с ними случиться?

Он хмурит брови, и я забираюсь к нему на колени.

— Кроме того, Тед обожает Софи.

Кристиан фыркает и трется щекой о мои волосы.

— Она прелестный ребенок.

— Да. И такая хорошенькая. Белокурый ангел.

Кристиан замирает и кладет ладони мне на живот.

— Девочки, да? — В его голосе слышатся нотки беспокойства. Я обхватываю его рукой за голову.

— Ты можешь не беспокоиться о своей дочери еще по крайней мере месяца три. Она у меня надежно спрятана здесь. Ладно?

Он целует меня за ухом и нежно прикусывает зубами мочку.

— Как скажете, миссис Грей. — И кусает меня. Я взвизгиваю.

— Мне понравилась прошлая ночь, — говорит он. — Нам надо чаще это делать.

— Мне тоже.

— И если ты перестала работать, мы могли бы…

Я закатываю глаза, и он сжимает обнимающие меня руки и улыбается мне в шею.

— Вы закатываете глаза, миссис Грей? — Неявная, но чувственная угроза, заставляющая меня заерзать, — но поскольку мы на лугу и поблизости дети, я игнорирую его приглашение.

— У «Грей Паблишинг» имеется автор в «Нью-Йорк Таймз бестселлерз» — продажи Бойса Фокса феноменальны, Интернет кишит нашими изданиями, и я наконец собрала такую команду, какую хотела.

— И ты делаешь деньги в это непростое время, — добавляет Кристиан, не скрывая своей гордости. — Но… ты нравишься мне босая, беременная и на моей кухне.

Я отклоняюсь назад, чтобы видеть его лицо. Он с любовью взирает на меня, глаза блестят.

— Мне тоже это нравится, — бормочу я, и он целует меня, руками все еще обнимая мой живот.

Видя, что он в хорошем настроении, я решаюсь поднять деликатную тему:

— Ты уже подумал над моим предложением?

Он застывает.

— Ана, ответ — нет.

— Но Элли — такое красивое имя.

— Я не собираюсь называть свою дочь именем моей непутевой матери. Нет. Конец дискуссии.

— Ты уверен?

— Да. — Ухватив за подбородок, он серьезно смотрит на меня, излучая раздражение. — Ана, сдайся. Я не желаю, чтоб моя дочь была запятнана моим прошлым.

— Хорошо. Прости. — Черт… я не хочу его сердить.

— Так-то лучше. Прекрати свои попытки это исправить, — ворчит он. — Ты заставила меня признать, что я любил ее, оттащила меня на ее могилу. Хватит.

О нет. Я поворачиваюсь у него на коленях лицом к нему и обхватываю его голову руками.