Пятьдесят слов дождя

– Ты моя сестра.

– Скажи мне, что делать, аники, – умоляю я. – Пожалуйста.

Акира грозит пальцем.

– Ох, Нори, ты ведь знаешь, что я не могу этого сделать. Ты должна выбрать свой собственный путь.

– Я не в состоянии, – шепчу я.

Все пути передо мной извилистые, и я не вижу, куда они ведут. Нет выбора, который не потребовал бы жертв; нет способа избежать боли.

– Что, если я приму неверное решение?

Акира запускает руки в мои кудри.

– Неважно, что ты выберешь. Просто продолжай идти вперед.

– У меня нет сил. Я не хочу возвращаться. Пожалуйста, не заставляй меня возвращаться.

Акира кладет мою ладонь на сгиб своей руки.

– Это не от меня зависит, – мягко говорит он. – Если твое время не пришло, ты не сможешь здесь остаться.

– Но я мертва? – Это наполовину вопрос, наполовину утверждение. Тем не менее надежда в моем голосе неоспорима. – Это рай.

Акира снова пожимает плечами.

– Ты знаешь, что я не верю в рай, Нори. Это всего лишь сад.

– Мне все равно, – причитаю я. – Я просто хочу остаться с тобой. Пожалуйста.

Я умоляю его побыть со мной еще несколько минут, еще несколько секунд.

– Пожалуйста, не заставляй меня жить в мире без теб-я.

Глаза Акиры наполняются теплом, и он наклоняется, чтобы поцеловать меня в центр лба.

– Нори, ты сильнее, чем думаешь. Я тебе больше не нужен.

– Не оставляй меня, – шепчу я, прислоняясь лбом к его лбу.

Я уже знаю, что он прав, и я не смогу здесь остаться. Я почти слышу, как падают песчинки в песочных часах. Времени мало. Если для нас двоих и существует вечность, то она начнется не сейчас.

Акира крепко обнимает меня, прижимая к себе изо всех сил.

– Никогда, – говорит он, – я никогда тебя не ос-тавлю.

Потом мы молчим. Нельзя тратить оставшееся время на слова.

Я не могу сказать Акире ничего такого, чего бы он уже не знал.

Я закрываю глаза, чтобы не видеть, как темнеет небо и исчезает сад. Пришло время возвращаться.

То, как Акира в последний раз обнимает меня, последний легкий, как перышко, поцелуй в макушку, говорит мне, что он тоже это знает.

Но я не буду прощаться.

Я увижу его снова.

Я смотрю в его глаза, надеясь, что они скажут все то, на что у меня нет времени. Каким-то образом я понимаю, что это будут мои последние слова. Это конец моего чуда. Я держу его за руку, даже когда какая-то невидимая сила тянет меня прочь.

– Ты мое солнце.

Он подносит мою руку к губам и целует ее. А потом улыбается мне. Даже когда тьма подступает к нему сзади, чтобы поглотить, я вижу его прекрасную улыбку.

И я все еще слышу его голос.

Голос слабый из-за внезапного звона в ушах, но я слышу. Слышу его ответ.

И ты – мое.

* * *

На следующий день Нори снова встретилась со своей бабушкой. Отметины на ее руках были скрыты широкими рукавами белого кимоно. Волосы, разделенные пробором посередине и выпрямленные, ниспадали до талии. Она стояла прямо и гордо.

Страх исчез.

Лицо Юко было напряженным и кислым.

– Я думала, ты уехала.

– Я пришла дать вам свой ответ.

Юко усмехнулась.

– Ну что ж. Не держи меня в напряжении.

Нори сделала глубокий вдох.

– Мой ответ – да.

Глаза Юко расширились.

– Ты… ты согласна?

– Согласна.

– Хвала Господу, – выдохнула бабушка. На короткое мгновение она, казалось, вернулась к жизни. – Бог говорил с тобой, не так ли? Он показал тебе, что твоя судьба – служить нашей семье? Ты пришла взглянуть на то, что я всегда стремилась тебе показать?

Нори сложила руки перед собой.

– У меня есть на то собственные причины.

Я изменю эту семью, аники. Я избавлю ее от страха и ненависти и наполню человечностью и любовью. Я буду использовать свою силу, чтобы помогать слабым, какой всегда была я. Я восстановлю истинную честь нашего имени.

Как ты и хотел, как ты поступил бы на моем месте. Клянусь.

И когда моя работа на земле будет закончена, я приду к тебе.

Пожалуйста, дождись меня.

В саду.

Киото, Япония

Декабрь 1965 года

Ребенок родился в поместье Камидза пятого декабря.

Пути Господни действительно неисповедимы, ибо он был совершенно здоров, со светлой кожей, пышной копной вьющихся песочно-каштановых волос и янтарными глазами своей матери. Все отметили, какой он красивый.

Что еще более важно, это был мальчик.

Юко заявила, что это Божий знак, что дом благословлен. Она была рада рождению здорового ребенка мужского пола и почти забыла, что его отец был иностранцем, а мать – когда-то презираемой внучкой-полукровкой. Отчаянная потребность увидеть свой дом восстановленным была единственным, что поддерживало ее жизнь, потому что по всем медицинским показаниям она уже должна была быть мертва.

– Смогла родить сына вне брака, – сказала она через посыльного, – сможешь и от мужа. Я довольна тобой, внучка. Проси о любой милости, и я ее выполню.