Пятьдесят три письма моему любимому

– Мааман, с Новым годом!

– Наш новый год наступит только в марте, – заметила она.

– Все равно с Новым годом.

Она пожаловалась, как это все неудобно, все закрыто – ее врач, хозяйственный магазин, кафе, где она встречалась с друзьями.

– Еще один день, – сказала я.

– Заррин снова в больнице.

– Что? Когда?

– Прошлой ночью, – ответила Мааман. – Нехорошо это.

– Я завтра за тобой заеду. Мы навестим ее. – Я помолчала. – И, Мааман?

– Да?

– Когда ты сама в последний раз делала маммограмму?

– В мае. Ты же меня и возила.

Некоторые вещи делаются настолько автоматически, что про них забываешь. Я повесила трубку, думая о своих первых днях в Торонто, которые я провела у тети Заррин, в ее кухне, пахнущей мускатным орехом.

– Еда объединяет, – говорила она. – Она собирает нас вместе. Ничто так не говорит о любви, как домашняя еда. Эти браунис – мой личный рецепт. Вспоминай обо мне, когда потом будешь готовить их для своей семьи. А им это будет напоминать о тебе, такое небольшое волшебство, которое можешь сделать только ты.

И она поделилась со мной секретом своего знаменитого рецепта.

– Но не готовь их слишком часто. А то твой муж растолстеет. – Она надула щеки и рассмеялась, и ее круглый живот заходил под фартуком туда-сюда.

Я принесла тете Заррин несколько браунис через пару дней после ее первой химиотерапии.

– Ты их еще готовишь, – улыбнувшись, она откусила кусочек. – Уверена, что Хафиз спешит домой ради них.

Но Хафиз вовсе не был сластеной. А вот Трой был.

Мой взгляд упал на шкаф для одежды. Я почти увидела в нем красную коробку, спрятанную в углу.

Позвони мне.

Я вытащила мобильный телефон. В списке контактов значился только один номер. Я набрала его и затаила дыхание.

Трубку взяли только после пяти гудков.

– Алло.

Я ушла в ванную и плотно закрыла дверь.

– Трой. – На заднем плане играла громкая музыка.

– Погоди, – прикрыв трубку рукой, он что-то сказал. Закрылась дверь. Шум утих.

– Да?

– Это Шейда.

Пауза, потом тихое:

– Привет.

– С Новым годом, – сказали мы оба одновременно.

Я рассмеялась. Он рассмеялся.

– Я рад, что ты позвонила. – В конце фразы снова возникла музыка. Послышались голоса. – Слушай, мне надо идти, но я вернусь через пару дней. Увидимся?

– Да, – ответила я.

– Пока, Свекла.

– Пока, – улыбнулась я в телефон.

19. Открыть дверь

4 января 1996 года

– Посмотри только, – раскрыла Джейн передо мной газету.

«Первый поцелуй Нового года, – гласил заголовок. – Наследник сети отелей «Аккорд» Мэтт Кавелри и его жена Джейн открывают новый год своим первым поцелуем в 1996 году».

Я улыбнулась, глядя на фотографию. Типичная Джейн, стоящая посреди бального зала, полного других пар. И тут, на несколько метров левее, я увидела его – эта небрежная манера носить костюм, этот поворот головы…

– Что-то не так? – спросила Джейн.

– Нет-нет, ничего. – Я вернула ей газету, стараясь стереть из головы образ Троя с высокой женщиной в платье с оголенной спиной. Его руки на ее талии, губы слились в страстном поцелуе… Тысяча черно-белых пикселей слетели с газетной страницы и впились в меня, как залп шрапнели.

– Ты точно в порядке?

– Да, – собралась я с силами. – В порядке.

– Тогда ладно. – Джейн оглядела меня. – Жалко, что тебя не было. Мы чудно провели время.

Я представила, как Трой с этой женщиной катался на лыжах с гор, а потом сидел в шале у пылающего камина. Он и подруга Эллен. Чудно провели время.

– Прости. Мне надо идти. – Я положила деньги на стол. – Я только что вспомнила, что у меня назначена встреча. – И, оставив ошарашенную Джейн над тарелкой полусъеденного обеда, я вышла.

Слушай, мне надо идти…

Эти слова отозвались эхом в моем мозгу. Приглушенные разговоры, то, каким он казался счастливым. И вовсе не из-за моего звонка.

Глупая, глупая, глупая Шейда.

Ему надо было вернуться к ней. К своей паре.

Я поехала в центр и остановилась возле здания, которое Боб показал мне, закрыв с Троем сделку по покупке офиса.

«Хитгейт Груп» – нашла я в списке название компании. Офис 910.

На входе было пусто. Я прошла через помещение, покрытое строительной пылью, через скопления проводов, ремонт, звуки дрели, бардак – и там, за стеклянной стеной, в угловом кабинете Трой кидал мяч в корзину. Ну кто ставит у себя на работе баскетбольное кольцо? Как я могла позволить себе связаться с человеком, для которого весь мир – одна игровая площадка?

Я даже не постучала. Просто вошла.

– Шейда. – Его лицо просияло. Потом он нахмурился: – Что-то не так?

– Я просто хотела вернуть тебе это, – положив на стол телефон, я повернулась на каблуках, но он остановил меня одним быстрым движением.

– Что все это значит?

– Ты хочешь знать, что это значит? – Мой голос дрожал. Я подошла к его столу и развернула газету. – Вот. – Я показала на фото. – Вот, что все это значит, Трой.

– Это? – Он бросил на страницу беглый взгляд. – Ты все это устроила из-за этого?