Пятьдесят три письма моему любимому

«Я весь твой…» – заливался Ленни Кравиц. Музыка звучала ритмично и соблазнительно. Мы молча занимались делом, ну или хотя бы делали вид, что не думаем о том, как сорвать друг с друга одежду. Я чистила авокадо, касаясь его мягкой, упругой плоти. А руки Троя так и лежали на моих, повторяя все движения, его дыхание касалось сзади моей шеи. Мы вымыли круглые мелкие помидорки, вода стекала с наших пальцев.

– Пополам, – прошептал он, направляя мою руку. Мы порезали сочные плоды.

Я сглотнула. Когда он сказал, что что-нибудь приготовит, я не думала, что это будет такое жаркое, неотступное желание.

– Базилик. Порезать. Помять. – Он взял веточку базилика и провел ей вверх-вниз по моей руке. Я изо всех сил старалась держать нож ровно.

– Видишь, как бывает, когда тебя отвлекают? – Он прикусил мне мочку уха.

Готовить вместе с ним казалось настоящим упражнением в чувственности. Но я знала, что страдаю тут не только я. Я чувствовала его возбуждение наощупь.

– Мне кажется, вам, мистер, стоит слегка охладиться, – я набрала в ладони холодной воды и плеснула в него.

– О-о-ох! – Он недоверчиво уставился на меня с раскрытым ртом.

Мы оба поглядели на его штаны. Я попала в нужное место.

– Ах ты, негодница! – взревел он и кинулся на меня, но я увернулась и отбежала за стол. Он гнался за мной, исполненный решимости, все мускулы напряжены и готовы к броску. Безупречный охотник. Если не считать мокрого пятна на штанах. Я захихикала.

– Попалась! – схватил он меня за бедра. – Ты хотя бы представляешь, какие у тебя проблемы? – И он посадил меня на стол. Помидоры и авокадо разлетелись в разные стороны.

– Целая куча проблем? – спросила я, едва дыша.

– Целая, целая куча. – Его рука обхватила мой зад и подвинула его ближе к краю стола, чтобы я могла непосредственно ощутить, как выглядит эта «целая куча».

– Мне нравится, что ты в платье, – выдохнул он в мою шею, поглаживая кружево трусиков.

– Ты такая мокрая, – прошептал он. – Но пришло время расплаты. И я хочу, чтобы ты промокла насквозь, как мои штаны. Слышишь, детка? – Он замолчал, обжигая меня своим синим взглядом. – Я собираюсь затащить тебя в постель, и мы не встанем оттуда, пока ты не дашь мне всего, чего я хочу.

Я кивнула, ощущая себя туго натянутой струной, готовой лопнуть от малейшего подергивания. Я обхватила его ногами вокруг талии, и он поднял меня со стола. Его рот нашел мой, сводя с ума от желания.

Мы едва сумели добраться до гостиной, живой узел рук, ног и сдерживаемых страстей. Мы вцепились в нашу одежду, раздирая, срывая, убирая ее.

– Черт, Шейда, я хотел, чтобы все было правильно, – сказал он, опуская меня на толстый, мягкий ковер и доставая защитные средства.

– В смысле – свечи и розовые лепестки?

Зачем мы разговариваем, когда могли бы целоваться?

– В смысле – я думал сначала тебя накормить, – рассмеялся он, когда мои нетерпеливые руки потянули его вниз.

Его губы накрыли мой сосок, и я испустила прерывистый вздох. Он играл с ним, тянул, кусал, дразнил. Он спустился вниз, оставляя след поцелуев на моем животе, его язык нырнул в мой пупок. Мои бедра приподнялись ему навстречу, и он зарылся лицом в мои ноги. Я почувствовала, как моя влага стекает у меня по ногам.

– М-м-м. Неплохо, Свекла, – сказал он. – Но я хочу большего. Дай мне больше. – Его язык дразнил меня сквозь тонкую ткань трусиков, давая мне предвкушение, но не больше.

– О-о-о, – извивалась я так и сяк, вцепившись пальцами в его волосы.

Этот звук словно зажег его. Он сорвал с меня трусики и прижался ко мне губами. Я отпрянула от такого обжигающего ощущения.

Но тут же, схватив за плечи, притянула его обратно. Во мне зияла иссушающая пустота, которую мог заполнить только он.

– Возьми меня, – сказала я.

– Нет, – поднял он на меня глаза, полные решимости довести меня до предела только ртом и языком.

– Сейчас, Трой, – позвала я. Я знала, что он не сможет устоять.

Он встал на колени меж моих ног.

– Ты хочешь этого? Скажи мне, детка. Скажи это, – дразнил он меня, сам уже на подступах к краю.

– Да! Да! – услышала я собственный крик. Я никогда так не жаждала, никогда не была настолько открыта в своем желании. Мои пальцы сжимались и разжимались, дергая за густой ворс ковра.

Он повернул меня на бок, готовясь войти, но оставляя мне свободу движений, чтобы я могла дойти до оргазма.

– Нет, – снова повернулась я на спину. – Вот так. – И сомкнула ноги на его талии.

Он сдался, подчиняясь первобытной жажде в моих глазах. Приподнял мои бедра и вонзился в меня резким, глубоким рывком. Словно вернулся домой.

Наши взгляды встретились, рты открылись в молчаливом обоюдном «о-о-о», мои стены растянулись, принимая его каменную твердость на всю длину. В этом слиянии было нечто особенное, открытое, честное признание всего того, что оставалось невысказанным.