Пятеро, что ждут тебя на небесах

Ему захотелось рассказать ей о тревоге, что не покидала его со времен войны, о ночных кошмарах, о том, что его почти ничто в жизни не радовало, и о том, как он в одиночестве ходил на пристань смотреть на рыбаков, что тянули рыбу огромными сетями, и о том стыде, что он испытывал, сравнивая себя с этими бившимися в сетях существами, пойманными в ловушку, из которой уже не выбраться.

Но он не стал ничего об этом рассказывать, а только проронил:

– Не хочу вас обидеть, мэм, но я ведь вас совсем не знаю.

– Зато я тебя знаю, – сказала старуха.

Эдди вздохнул:

– Да-а? Откуда ж это?

– Ну, – сказала она, – если ты не спешишь…

И тогда, хоть и не на что было, она присела. Аккуратно расправила юбку; в женской манере скрестив ноги, с прямой, как струна, спиной, она покоилась в воздухе. Подул легкий ветерок, и Эдди уловил запах духов.

– Как уже сказала, я когда-то была простой девчонкой. Подавала еду в ресторанчике «Морской конек». Он стоял на океане, там, где ты рос. Может, помнишь? – Она кивнула в сторону закусочной, и Эдди вдруг вспомнил. Конечно. То самое место. Он там часто завтракал. Его еще прозвали «Жирная ложка». Только ресторанчик этот уже давным-давно снесли.

– Вы? – Эдди вдруг стало смешно. – Вы работали подавальщицей в «Морском коньке»?

– Точно, – гордо ответила старуха. – Подавала кофе рабочим дока, а прибрежным рыбакам – пирожки с крабами и копченой свиной грудинкой.

Я тогда, надо сказать, была хорошенькая. Многие меня замуж звали, а я всем отказывала. Сестры меня ругали на чем свет стоит: «И с чего это ты такая разборчивая? Выходи замуж, пока не поздно».

А потом как-то утром заходит к нам в закусочную самый что ни на есть элегантный господин. Костюм в тонкую полосочку, на голове котелок. Темные волосы аккуратно подстрижены. И то и дело улыбается в усы. Я ему подаю, он мне кивает, а я стараюсь не глазеть на него. И тут он заговорил со своим спутником, и я слышу: у него такой звонкий, уверенный смех. И еще я заметила, как он дважды на меня посмотрел. А когда расплачивался, сказал, что зовут его Эмиль, и спросил, можно ли ему нанести мне визит. И я сразу же поняла: не придется моим сестрам больше гнать меня замуж.

А как он потрясающе за мной ухаживал – он был человек со средствами. Возил меня туда, где я сроду не бывала, покупал наряды, о которых я и мечтать не могла, угощал едой, какую я в своей бедной, скромной жизни никогда и не пробовала. Эмиль в свое время вложил деньги в строевой лес и сталь и очень быстро разбогател. Ох как он любил тратить деньги, а уж как любил рисковать – только придет ему в голову идея, и ему уж удержу нет! Думаю, потому его и потянуло к такой бедной девушке, как я. Он терпеть не мог тех, кто родился богатым, и ему жутко нравилось делать то, что «приличные люди» никогда бы себе не позволили.

Одним из его пристрастий были увеселительные парки на берегу моря. Он обожал аттракционы, солоноватую еду, цыган, гадалок, ныряльщиц. И мы оба любили море. Однажды, когда мы сидели на песке и нежные волны подкатывали к нашим ногам, он предложил мне выйти за него замуж.

Я была на седьмом небе от счастья. Я сказала, что согласна. Вдруг слышим: в воде резвятся дети. И тут, как всегда, его фантазия разыгралась: он поклялся, что скоро построит для меня такой же парк, чтоб эта счастливая минута навсегда осталась в памяти и чтоб мы вечно оставались молодыми.

Старуха улыбнулась.

– Эмиль сдержал обещание. Через несколько лет он подписал контракт с железнодорожной компанией, которая искала возможность перевозить больше людей по выходным. Так ведь и появилось большинство увеселительных парков.

Эдди кивнул. Он-то, в отличие от большинства людей, об этом знал. Люди думали: парки развлечений построили эльфы с помощью волшебной палочки. А на самом деле такой парк был хорошей сделкой для железнодорожной компании: он строился на конечной станции, чтобы у пассажиров был повод ездить на поезде по выходным. «Знаете, где я работаю? – бывало, спрашивал Эдди. – На конечной станции. Вот где я работаю».

– Эмиль, – продолжала старуха, – построил на пирсе огромный прекрасный парк из дерева и стали – и то и другое у него уже было. И поставил в нем замечательные аттракционы: гоночные автомобили, детскую железную дорогу, лодки. Выписал из Франции карусель, а с международной выставки в Германии – колесо обозрения. Там были башенки и шпили и тысячи светящихся огней, таких ярких, что ночью парк был виден с кораблей в океане.

Эмиль нанял сотни рабочих: городских, сезонных и иностранных. Привез акробатов, клоунов, животных. А под конец он построил вход, и вход этот был грандиозный. Все так считали. Когда его закончили, Эмиль, надев мне на глаза черную повязку, повез меня на него посмотреть. И когда он снял повязку, я увидела такое!..

Старуха отступила на несколько шагов от Эдди и посмотрела на него с изумлением – похоже, она была разочарована.

– Вход! – сказала она. – Разве ты его не помнишь? Неужто тебя никогда не разбирало любопытство, с чего это у парка такое название? Парка, где ты работал. Там, где работал твой отец.