Пятеро, что ждут тебя на небесах

В тот вечер Эдди, вернувшись с работы, ставит на углу свое такси, медленно поднимается по ступеням. Из его квартиры доносится музыка, знакомая песня:

Ты вынудил меня тебя любить,
А я так не хотела,
А я так не хотела…

Он открывает дверь и видит на столе торт и маленький белый пакет, перевязанный ленточкой.

– Милый, это ты? – кричит Маргарет из спальни.

Он берет в руки пакет. Это помадка. С пирса.

– С днем рождения тебя… – Маргарет выходит из спальни, напевая тихим, нежным голосом. Она такая красивая. На ней платье с цветами, которое он так любит, волосы уложены, на губах помада. У Эдди перехватывает дух. Ему кажется, он всего этого не заслуживает. И он начинает сражаться с гложущей внутренней мглой. Он просит ее: «Оставь меня в покое. Дай мне почувствовать то, что я сейчас должен чувствовать».

Маргарет допевает песню и целует его в губы.

– Хочешь отнять у меня помадку? – шепотом спрашивает она.

Он наклоняется к ней, чтобы поцеловать ее еще раз. Кто-то стучит в дверь.

– Эдди! Ты дома? Эдди?

Это мистер Натансон, булочник. Он живет на первом этаже, за кондитерской. У него есть телефон. Эдди открывает дверь: за дверью в халате стоит мистер Натансон. Взгляд у него тревожный.

– Эдди, – говорит он, – пойдем со мной. Тебя к телефону. Мне кажется, что-то случилось с твоим отцом.

– Меня зовут Руби.

И тут Эдди вдруг понимает, почему лицо этой женщины показалось ему знакомым. Он видел его на фотографии, что лежала где-то в глубине ремонтной мастерской, среди старых справочников и документов, оставшихся от первых владельцев парка.

– Старый вход… – произнес Эдди.

Женщина с удовлетворением кивнула. Первоначальный вход в «Пирс Руби» был некой вехой в истории парка – огромная арка, в стиле старинных французских, с колоннами, с каннелюрами и остроконечным куполом наверху. А чуть ниже купола, под которым проходили все посетители, – живописный портрет красивой женщины. Этой самой женщины. Руби.

– Но эта штука была разрушена давным-давно, – сказал Эдди. – Был огромный… – Он вдруг замолчал.

– Пожар, – сказала старуха. – Я знаю. Огромный пожар. – Она опустила голову и посмотрела сквозь очки куда-то вниз, словно читая что-то лежащее у нее на коленях. – Это был День независимости, четвертое июля – праздник. Эмиль любил праздники. «Праздники хороши для бизнеса, – бывало, говорил он. – Если День независимости прошел удачно, все лето будет удачным». Так вот, Эмиль тогда решил устроить фейерверк. И пригласил маленький военный оркестр. И даже нанял специально для этого выходного дополнительно людей, в основном разнорабочих из округи.

Но вечером накануне праздника случилось неожиданное. День был жаркий, и жара не спала даже после захода солнца, так что несколько разнорабочих решили лечь спать на дворе, позади мастерских. И чтобы приготовить еду, они развели в металлической бочке костер.

Поздно ночью рабочие начали выпивать и курить. В руки им попались фейерверки – те, что поменьше, и они их принялись запускать. Подул ветер. Полетели искры. А в те времена все делалось из дерева и было просмолено…

Старуха покачала головой.

– Дальше все произошло в мгновение ока. Огонь охватил центральную аллею, киоски, где продавалась еда, клетки с животными. Разнорабочие удрали. И к тому времени как нас разбудили и рассказали о пожаре, «Пирс Руби» был уже весь в огне. Мы увидели из окна жуткое оранжевое пламя. Услышали цоканье копыт и шум мотора пожарной машины. Народ повалил на улицу.