Пятеро детей и Оно

– Ну, тогда выбирайтесь скорее отсюда, иначе будете погребены в золоте, – предупредил Саммиад.

И он так вытянул свои тощие лапки и столь угрожающе начал ими махать, что дети стремглав побежали к дороге. Но несмотря на спешку, Антея, все-таки вспомнив о вежливости, крикнула на бегу:

– Удачного тебе дня! Надеюсь, твоему усику завтра станет гораздо лучше!

Достигнув дороги, дети остановились и обернулись, после чего им тут же пришлось зажмуриться, а затем медленно и с большими предосторожностями снова открыть глаза, ибо карьер сиял не менее ослепительно, чем полуденное солнце в период летнего равноденствия. Он доверху был наполнен новенькими золотыми монетами, и за их блеском исчезли из виду даже входы в ласточкины гнезда. А там, где дорога для повозок сворачивала в карьер, золото было разбросано кучками, словно камни на обочине. И этот огромный склон, покрытый слепяще-сияющим золотом, спускался сверху, где был совершенно плоским и гладким, до самого дна карьера. Вся эта масса червонного золота переливалась и блестела под солнечными лучами, и карьер теперь походил на огромное жерло плавильной печи или на дворец феи, который можно порой разглядеть на закате солнца в вечереющем летнем небе.

Дети застыли, разинув рты и не в силах произнести ни слова.

Первым пришел в себя Роберт. Он наклонился и, подхватив одну из монеток, начал ее разглядывать сперва с одной, а затем с другой стороны. А затем сиплым и словно бы не своим голосом произнес:

– Это не соверены. Они на них не похожи.

– Да, – пригляделся к монете и Сирил. – На них с одной стороны голова мужчины, а с другой что-то вроде туза пик. Но это ведь все равно золото.

Тут все четверо радостно оживились и принялись черпать монеты горстями. Они, как песок, просыпались у них сквозь пальцы обратно на землю, и перезвон их звучал в их ушах как чудесная музыка. И так замечательно было просто ими поигрывать, что они как-то даже забыли, сколько желаний могут теперь с их помощью осуществить. Джейн улеглась меж двух сияющих горок, и Роберт начал ее закапывать в золото, как вы закапываете, к примеру, песочком своего папу, заснувшего на морском берегу с газетой в руках. Не успел он, однако, справиться с этим даже наполовину, как сестра принялась кричать:

– Перестань! Перестань! Мне больно! Они раздавят меня!

– Чушь, – не остановился Роберт.

– Выпусти, выпусти же меня! – впала в панику Джейн, и когда ее откопали, лицо ее было бледно, а руки и ноги даже немного тряслись. – Вы даже не представляете, как это жутко, – начала объяснять она. – Ну, будто бы вас завалило камнями или вы все целиком цепями обмотаны.

– Слушайте, – первым опомнился Сирил. – Полюбовались, и хватит. Если мы собираемся извлечь из этого хоть какую-то пользу, надо срочно идти за покупками. Не забывайте: к закату от наших сокровищ ничего не останется. Эх, жалко не догадались у Саммиада спросить, какие вещи не превращаются в камень. Но я придумал, что мы сейчас с вами сделаем. В деревне есть пони с пролеткой…

– Ты что, купить их собрался? – перебила его Джейн.

– Нет, глупыш, просто нанять, – объяснил он. – Доедем в пролетке до Рочестера, там и накупим кучу всего. Давайте-ка каждый из вас возьмет столько монет, сколько сможет нести, – и в путь. Только больше не тратьте время на разговоры. Поболтать можем и по дороге. – И с этими словами он принялся сосредоточенно набивать карманы золотом. – Вот вы все надо мной смеялись, когда я уговорил папу, чтобы мне сшили бриджи с девятью карманами, – не отрываясь от дела, проговорил он. – Зато теперь можете убедиться, насколько я был дальновиден.

И они убедились в тот самый момент, когда Сирил, набив монетами все девять брючных карманов, и котомку, которую соорудил из носового платка, и все пространство между рубашкой и собственным телом, попробовал встать, но его тут же так сильно качнуло, что он вынужден был немедленно вновь опуститься на землю.

– Сбрось, капитан, часть груза на сушу, иначе потопишь корабль, – посоветовал Роберт. – Вот именно это и происходит, когда в брюках чересчур много карманов.

И Сирилу волей-неволей пришлось внять совету младшего брата, после чего он смог, наконец, распрямиться, и все четверо устремились к деревне. Путь до нее от карьера занимал не более мили, но дорога была очень пыльная, солнце палило все жарче, а золото в их карманах делалось с каждым шагом все тяжелее и тяжелее.

Первой не выдержала Джейн:

– У нас с вами с собой сейчас тысячи фунтов. Не представляю, как мы их все сможем потратить. Поэтому лично я оставлю сейчас хоть часть вот в этом дупле, – указала она на старый кряжистый граб. – А в деревне мы первым делом купим печенье, потому что время обеда давно прошло. Какие же они кругленькие и красивые, – пряча в дупле две горсти монет, причмокнула языком она. – Вот если бы они были пряниками, вам бы не захотелось их съесть?

– Только они не пряники, и мы есть их не собираемся, – осадил ее Сирил. – Пошли.