Пятикнижие чудес советских евреев

Еще она успела купить с большой переплатой шесть пар очень дефицитных в Советском Союзе голубых и тёплых женских трико (до колен) с начесом, о которых она мечтала 60 зим, живя в холодном климате Москвы. Все это добро она перевезла с собой из Австрии в солнечную Италию, потом в Нью-Йорк и уже потом в теплую Калифорнию. Там в городе Марина я увидел две каракулевые шубы в одном из шкафов в собственном доме Ани Гуревич, который мы с Зиной посетили на девяностолетие ЛА.

Эпизод 3. О советской медицине

В 1985 году ЛА пробыла полгода в «Четвёртой» Московской городской больнице и затем прошла обследование (по блату и за хорошие деньги) в ведущей московской больнице им. Вишневского. Три авторитетных врача и один профессор сказали ей, что из-за диабета и сосудистых заболеваний ей осталось жить как максимум год-полтора.

В 64 года она всё же уехала через Италию в США, где жила недалеко от Сан-Франциско и умерла в здравом уме в своей постели в возрасте 94 лет. Ещё через год, в возрасте 92 лет в том же доме умерла её младшая сестра Бэла. Как и Люба, она до последнего месяца жизни сама себя обслуживала, ходила по дому и смотрела телевизор. В Москве в 56 лет Бэла слегла в кровать с сердечной аритмией и почти каждый день её дочь Аня вызывала к ней «неотложку» и прибывшие медики буквально возвращали Бэлу к жизни.

При вылете из СССР Бэлу внесли в самолёт на носилках. Их третья сестра Соня дожила в Нью-Йорке с дочерью и внуком-пианистом до 97 лет и почти до самой смерти писала маслом и акварелью пейзажи и портреты, которые украшают стены еврейского центра для пожилых людей. И это притом, что родители Любы, Сони, и Бэлы умерли в Москве в возрасте 64 и 66 лет. Я думаю, что это и есть сравнительная характеристика качества жизни и медицины в США и России.

Эпизод 4. Гэбэшная ложь

Странный казус случился через четыре месяца после отъезда ЛА из СССР. Как-то раз я смотрел по московскому телевидению выступление какого-то деятеля, зачитывающего коллективное письмо советских евреев. Они сообщали, что были завербованы американской и израильской разведками. Теперь они раскаялись и письменно просят прощения у советского народа и правительства.

Когда зачитывался список подписантов, я подпрыгнул на диване, так как среди них была Хасина Любовь Анатольевна. Это имя моей мачехи, бывшей учительницы рисования младших классов школы, к тому времени ожидавшей в Италии разрешения на въезд в США. Я был потрясён наглостью и примитивизмом сотрудников КГБ, стряпающих подобные провокации, чтобы обманывать советских граждан, отчитаться перед начальством, и оправдать свою зарплату.

Совершенно очевидно, что липовый список людей, якобы подписавших письмо раскаяния, был составлен на основе списка уехавших из СССР евреев, которые теперь уже не могли оспорить тот факт, что они никакого письма не подписывали.

Эпизод 5. Разное

Однажды на работе ко мне подошёл главный партийный демагог, член парткома, замдиректора по хозяйственным вопросам и стукач ГВЦ (нашей организации). Во время войны он был особистом полка, т. е. представителем КГБ в армии и членом тройки (суда) СМЕРШ, отправлявших людей или на скорый расстрел или на гибель в штрафных батальонах. Он доверительно попросил взять на работу в мой отдел некую девушку, 19 летнюю дочку его друзей, которые уже три года сидят в отказе на выезд из СССР в Израиль. Друзья уволены с работы и почти голодают. Девушка отчислена со второго курса института.

Я был очень удивлён, получив такую просьбу от такого просоветского человека. Я согласился, и наш гэбэшник «утряс» с гэбэшным отделом кадров приём на самую низкооплачиваемую работу этой девушки. Через год эта семья получила разрешение на выезд. Чтобы меня не подводить, девушка уволилась за два месяца до отъезда в Израиль по причине якобы переезда к жениху в Астрахань. А неприятности у меня всё равно были, и большие.

Еще несколько примеров парадоксальных ситуаций, характеризующих абсурдность тоталитарного бюрократического режима совдепии и еврейских мытарств, относятся уже ко времени отъезда нашей семьи из трех человек (я, жена Зина и дочь Августина (Тина)). Отъезд из совдепии мы начали оформлять в конце 1988 года после летнего еврейского погрома в нашем дачном поселке Кратово.

Описание драматических и комедийно-парадоксальных событий выезда из Москвы на постоянное место жительства (ПМЖ) может составить отдельную книгу. Евреи-отъезжанты вели азартную и нервно-затратную игру с мелкими и средними чиновниками, которые вымогали взятки за каждую официальную услугу на почте, в ЖЭКе, паспортном столе и нескольких специально созданных для отьезжантов учреждениях и комиссиях. Моя жена Зина одновременно «держала» очереди за разрешением вывоза личных книг и семейных вазочек, выдачи загранпаспортов и в билетной кассе Аэрофлота.