Пятикнижие чудес советских евреев

Теперь сделаем небольшое отступление. Жена моего друга Исаака Абрамова, Фрида два раза гостила в Нью-Йорке по дороге из Москвы к своей маме и двум братьям, которые обосновались в Питтсбурге штата Пенсильвания. Один раз она жила у нас в квартире и один раз в доме своего родственника, великого еврейского чудотворца и мирового авторитета – Любавического Ребе, Менахема Менделя Шнеерсона. Однажды Фрида Абрамова воспользовалась своим родством с Любавическим Ребе и провела мою жену Зину на встречу к нему мимо трёхчасовой очереди тысячи евреев. Эти люди ехали к нему за советом и помощью со всего света и неделями жили у знакомых или в гостиницах, дожидаясь приёмных дней и часов в соответствии с меняющимся расписанием Ребе. Стоя в очереди, евреи рассказывали друг другу о случаях удивительных пророчеств, чудесах исцеления больных, а также советов в бизнесе. Жаль, что, по-видимому, никто не записывал эти рассказы. Менахем Мендель был седьмым и последним в череде наследственных великих цадиков из местечка Любавичи.

Люди, не останавливаясь рядом с Ребе более чем на три минуты, медленно шли мимо него. Он говорил на многих языках, каждому желал всего лучшего, и давал по новому доллару, как пример мицвы и талисман на память. Зину он тогда при первом посещении спросил по-русски о её семье, пожелал всего хорошего и дал три доллара – по доллару на каждого из нас.

Когда я повёз Тину в госпиталь Квинса на операцию, вместе с нами вышла из квартиры Зина и поехала к Любавическому Ребе. Она заняла очередь и стала искать ту женщину, родственницу Фриды и Ребе, которая провела её к Ребе первый раз в обход почти безнадёжной очереди. Зина увидела эту родственницу перед уходом Ребе на отдых, и та успела подвести к нему Зину. Дальше всё было удивительно. Зина плача сказала, что её единственная дочь была здоровой, и вот она не может встать с кровати. Ребе ответил ей по-русски, что он помнит Зину, которая приходила к нему где-то год назад (сколько тысяч людей прошло за это время перед ним могло бы быть известно только по сумме подаренных им долларов, обычно по одному новенькому доллару-талисману на человека). А потом он сказал: «Идите домой, у вас всё хорошо». Именно так, не «всё будет в порядке», а уже «всё хорошо». После этого он опять дал ей три доллара, то есть всем членам нашей семьи, и взглянул на следующего человека.

Эта беседа Ребе с Зиной состоялась около двух часа дня. За два часа до этого я вместе с Тиной приехал на машине «ambulance» в госпиталь. Через некоторое время в приёмном отделении с ней поговорил врач и дал указание определить её в палату. Это должно было занять какое-то время, и я ушёл в зал ожидания, чтобы знать, в какой палате и в каких условиях она окажется. Через некоторое время я задремал и проснулся, когда меня толкнула Тина. Она стояла передо мной в одной больничной рубашке и тапочках на босу ногу и держала в руках ворох своей одежды, которую по американской боль-ничной традиции запихивают под кровать на специальную полку. Тина сказала, что ей надоело ждать, и она хочет уехать домой. Однако после двухмесячного лежания её немного шатает. Она отдала мне часть одежды и ушла в туалет переодеваться. Когда мы вышли из госпиталя, Тина сказала, что хочет есть и что у неё «прошла голова». Надо заметить, что за прошедшие полтора месяца она очень мало и с трудом ела. А тут в момент съела два хот-дога и попросила третий, чтобы съесть по дороге в такси.

Как мы потом проанализировали, время появления передо мной в холле госпиталя внезапно выздоровевшей Тины совпало со временем разговора Зины с чудотворцем Ребе. Разница была 20–30 минут, которые понадобились Тине, чтобы осознать, что она выздоровела, и чтобы дойти с вещами из приёмного отделения до зала ожидания госпиталя. Домой мы с Тиной приехали наверно через полчаса после Зины. Открыв нам дверь и увидев идущую на своих двоих ногах Тину, Зина обрадовалась, но не очень удивилась поскольку, как она сказала, Ребе вселил в неё чувство непоколебимой уверенности в скорое выздоровление Тины.

Это полное доверие Зины к словам Ребе и необъяснимая внезапность полного выздоровления Тины в соответствии со сказанным на большом расстоянии словам и воле Ребе произвели на нас троих огромное впечатление. Наше привитое в советской школе материалистическое мировоззрение было разрушено.

Через два дня нам позвонили из госпиталя и сообщили, что у них пропала пациентка Августина Рохваргер и долго (и справедливо) нас ругали за, как они сказали, безответственное поведение. Тина послала им письмо с извинением. Больше голова у неё не болела. Мы решили позабыть имя врача-злодея, который не только бесчестно получил 6000 долларов в ущерб здоровью пациентки, но и вёл себя по-свински.