Пятисотлетняя война в России. Книга первая

Вернувшись в Новгород, Иоанн отдал приказ истреблять купеческие товары, разметывать лавки, ломать дворы и хоромы, крушить дома, уничтожать домашние запасы и все достояние жителей. В то же самое время царские люди ездили отрядами по крепостям Новгородской земли, по селам, деревням и боярским усадьбам, разоряя жилища, истребляя запасы, убивая скот и домашнюю птицу…

Что самое интересное — все это делалось на собственной территории!

Убитыми новгородцами — а по некоторым оценкам их число достигало 60 тысяч человек — был запружен Волхов. Истребление хлебных запасов и домашнего скота привело к страшному голоду и болезням не только в городе, но и во всем регионе. Люди поедали друг друга и вырывали мертвых из могил. Все лето 1570 года свозили трупы убитых для захоронения в братских могилах.

«Навеки ставлю я державу русскую!» — говаривал Иван Васильевич и был совершенно прав.

Разве не по его методике слово в слово действовали через 350 лет Ленин и Сталин? Но не будем забегать вперед.

Пройдясь огнем и мечом по провинции, Иван IV вернулся в Москву. Порядок в столице — порядок в государстве, а корни всех измен кроются, естественно, в центре. Кроме того, наступила пора сменить верхушку «госбезопасности», обвинив ее, как и положено, в измене и в сокрытии конфискованных сокровищ и денег.

В Москве, арестовывают князя Вяземского, убивают всех его родных, а самого подвергают пытке с требованием сдать сокровища. Несчастного кладут спиной на уголья, и сам царь посохом подгребает раскаленные угли к голым бокам своего соратника. Вяземский отдал все, что награбил, дав показания на многих других. И умер на пытке.

Далее под стражу берутся отец и сын Басмановы (посчастливилось Малюте Скуратову умереть от раны!), думный дьяк Висковатый, государственный казначей Фунников и прочие государственные чиновники числом до трехсот. Массовые казни Иван Васильевич «любил зело». Они проводились в Москве каждое воскресенье как своего рода фестивали, где палачи имели возможность продемонстрировать свое высокое искусство.

Помимо всего прочего, эти мероприятия преследовали цель идейного воспитания народа, а потому были не только бесплатными, но и обязательными для посещения жителями, которые часто под палками сгонялись на «представленье».

В разработке процедур этих массовых мероприятий с большим удовольствием принимал участие и сам царь, ибо был человеком с повышенным чувством всего прекрасного. Он же был писателем, поэтом, Священное писание знал наизусть и, можно с уверенностью сказать, являлся и первым русским композитором. Поэтому он строго следил, чтобы казни были разнообразными, экзотическими и мучительными как для самого казнимого, так и для созерцающего-воспитуемого.

25 июля на Красной площади были поставлены виселицы, столбы, обложенные смоленым хворостом,　и плахи. Стоял частокол колов с железными наконечниками. (Этот элегантный вид казни был позаимствован у турок. Богатейший арсенал Западной Европы придет в Россию позднее. Россия всегда впитывала все лучшее из окружающего мира). Новинкой была огромная сковорода, на которой пузырилось кипящее масло, острые железные когти, прозванные кошками, клещи, пилы, иглы, веревки, специально предназначенные для перетирания тела, котлы с кипящей водой и еще какие-то приспособления личного царева изобретения.

Привели осужденных с ужасающими следами пыток, еле держащихся на ногах. Царь сделал широкий жест, временно освободив примерно половину из трехсот человек. Освобожденные вскоре были арестованы и казнены через воскресенье. С остальными поступили согласно расписанной во всех подробностях процедуре. Несколько десятков посадили на кол, где они умирали в страшных муках часов по двенадцать-пятнадцать. На их глазах, при всем честном народе, насиловали, а затем убивали их жен и дочерей. Около пятидесяти человек бросили на раскаленные сковороды. Опричники с кольями не давали никому выскочить со сковороды, наблюдая смертельную пляску в кипящем масле. Иоанн хохотал до слез.

Висковатого повесили за ноги и стали медленно пилить вдоль тела. Фунникова поочередно обливали холодной водой и кипятком, потом сняли с него кожу, как с угря. К каждому был индивидуальный подход.

Федору Басманову, например, было оказано высокое доверие лично отрубить голову своему отцу　Алексею Басманову, что сын выполнил с большой охотой, после чего был посажен на кол. Иван Васильевич сокрушенно покачивал головой: убить родного отца! За такое только на кол, ибо отдавать преступные приказы — это одно, а выполнять их — это совсем другое.

Тела казненных лежали несколько дней, терзаемые собаками. Жены казненных, подвергнувшись предварительному изнасилованию и поруганию, были утоплены на следующий день. Впрочем, и тут был индивидуальный подход. Например, жена Фунникова — молодая и красивая женщина, приходившаяся сестрой казненному князю Вяземскому, была посажена верхом на натянутую между столбов веревку и протащена промежностью по этой веревке взад и вперед несколько раз, а затем брошена умирать.