Пятисотлетняя война в России. Книга первая

Народная память жителей оккупированной страны мечтала о старой жизни, подробности которой за шесть веков сохранились только в песнях и плачах, за публичное исполнение которых полагалась смертная казнь.

Легенды, плачи и былины трансформировались в мечту о своем, народном царе. Народ не сдался и не смирился. Он ждал своего часа, чтобы перейти в контрнаступление и перехватить инициативу в навязанной ему войне.

Сменивший Иоанна на престоле его сын Федор не был способен применять методы, доведенные до совершенства его покойным родителем. Вступив на царство, он отворил темницы, помиловал всех осужденных и даже заикнулся о том, что нельзя ли как-то облегчить участь доведенного до животного состояния народа. И, естественно, сразу же прослыл слабоумным и неспособным к управлению.

Смута началась мгновенно, поскольку из-за доброго слабовольного царя правительство чуть было не упустило инициативу в войне. Мгновенно создалась партия, требующая замены Федора его сводным братом Дмитрием — сыном Ивана Грозного от седьмой жены, — Марии Нагой. Положение спас Борис Годунов, прошедший великолепную школу во времена Ивана Грозного и не привыкший миндальничать в подобных ситуациях. Тем более что женой царя Федора была его родная сестра Ирина, а его собственная жена — дочерью Малюты Скуратова. Уже тогда высшие представители государственной элиты, включая членов царской семьи, не считали зазорным родниться с верхушкой государственной безопасности.

Годунов действовал стремительно. Уже на следующий день после смерти Ивана Грозного все Нагие — родственники царевича Дмитрия по матери — были арестованы. Были арестованы и многие другие, которых «жаловал» покойный царь.

«Дома их разорили, поместья и вотчины раздали в раздачу», то есть конфисковали. Москва волновалась, инстинктом чувствуя и надеясь, что новое правительство при всей своей свирепости все-таки не сможет действовать методами Ивана Грозного.

В столицу срочно были введены войска. На ключевых площадях были установлены пушки, жерла которых мрачно смотрели на узкие улочки Белокаменной, готовые разорвать картечью любую толпу.

Царевича Дмитрия с матерью от греха подальше выслали в Углич. Сторонник Дмитрия, честолюбивый авантюрист Богдан Бельский, забаррикадировался в Кремле, рассылая листовки об узурпации власти. Его немедленно обвинили в убийстве Ивана Грозного, в намерении убить царя Федора и в желании самому забраться на Московский престол. К Кремлю подтягивалась артиллерия правительственных сил.

Стихийно возникшая армия из скитавшихся по лесам беглых и обездоленных прошлого царствования, которых историки, возможно, и с полным основанием именуют «чернью», двинулась на Москву, на ходу организовываясь в полувоенные формирования. К ней на соединение двинулось рязанское ополчение во главе с представителями выродившейся местной аристократии в лице Ляпуновых и Кикиных.

Эта армия якобы для защиты «законного» правительства ворвалась в столицу, переманив на свою сторону и часть ратных людей.

«Пришли, — как свидетельствует летописец, — с великою силою и оружием и едва успели затворить от них Кремль».

В городе начались грабежи и пожары. Правительство, выигрывая время переговорами, подтянуло к столице войска, беспощадно растерзав «чернь» картечью. Ляпуновых и Кикиных схватили и тайно умертвили в темницах.

Перепуганный Федор, видя как штурвал государственного управления вырывается из его неумелых рук, вручил всю полноту власти в руки своего шурина Бориса Годунова, снабдив его, если говорить современным языком, чрезвычайными полномочиями.

Это вызвало недовольство среди высшей аристократии, притихшей было во времена классических методов государственного управления в период прошлого царствования.

Оппозиция, руководимая Романовыми (родственниками царя по его первой жене Анастасии) и Шуйскими, будоражила народ, всегда готовый по любому поводу разжечь в стране пожар междоусобицы.

Демонстрируя навыки, приобретенные в службе безопасности Ивана Грозного, Борис Годунов смело принял вызов. С помощью схваченных слуг князей Шуйских были сфабрикованы обвинения в государственной измене против осмелевших бояр. Начались массовые аресты. Первым схватили князя Ивана Петровича Шуйского, когда тот ехал в свою суздальскую вотчину. Затем были схвачены князья　Татевы, Урусовы, Колычевы и Бакасовы. Всех брали с семьями, с челядью, разоружая их личные военизированные группировки, набранные после смерти Ивана Грозного.

«Людей их пытали разными пытками и много крови пролили», — отмечает летописец.

По окончании следствия видного военачальника Ивана Петровича Шуйского сослали в Белозеро и там удавили. Князя Андрея Ивановича Шуйского сослали в Каргополь и там также удавили. Других арестованных князей также разослали подальше — от Нижнего Новгорода до Астрахани и там ликвидировали без лишнего шума. В этом была ошибка.