Пятисотлетняя война в России. Книга первая

Убив по дороге нескольких человек, стрельцы окружили Красное Крыльцо перед Грановитой палатой и громко требовали головы Ивана Нарышкина, якобы виновного в убийстве царя Ивана. Напрасно перепившей с утра толпе вооруженных солдат выносили и показывали живого Ивана, напрасно царица Наталья и ее названый отец боярин Матвеев пытались успокоить солдат, — ревущая толпа продолжала требовать головы Ивана Нарышкина.

Вызванный к стрельцам командующий всеми их соединениями князь Михаил Долгорукий пытался призвать своих подчиненных к повиновению, не　найдя ничего лучшего в создавшейся обстановке, как пообещать их всех поголовно перевешать. Другого языка с подчиненными он просто не знал. Командующего схватили и сбросили с крыльца на поднятые копья, а затем рассекли на части секирами.

Следующим схватили боярина Матвеева, оторвав его от плачущей царицы Натальи, державшей на руках малолетнего Ивана. Матвеева подняли на копья и рассекли на части.

Убийства происходили и в городе, перерастая в грабежи. «Всякая деятельность правительства прекратилась, — отмечает историк. — Не было никого, кто мог бы или захотел принять какие-либо меры против мятежников. Жизнь всех сановников оказалась в страшной опасности. Судьи, дьяки, подьячие, приказные люди спрятались кто где мог».

Столица была отдана на разграбление собственной армии. Ворвавшись в царский дворец, стрельцы начали повальный обыск палат и прочих помещений. Стоявшие в карауле у входа стрелецкие офицеры Горюшкин и Юренев, пытавшиеся преградить им дорогу, были изрублены в клочья. Стрельцы переворачивали все помещения вверх дном, протыкая копьями перины и подушки в поисках Ивана Нарышкина.

Первым был убит молодой стольник Федор Салтыков, кем-то принятый за Нарышкина. Думный дьяк Ларионов был найден в сундуке. Его подняли на копья и изрубили на части. В городе был разграблен дом дьяка и убит его сын. Под престолом церкви Воскресения в Сенях был обнаружен Афанасий Нарышкин. Он был вытащен за ноги на крыльцо, сброшен на копья и изрублен. Между Чудовым　монастырем и Патриаршим двором были схвачены князь Григорий Ромодановский с сыном Андреем. Обоих подвергли истязанию и зарубили.

«Любо ли? Любо ли?» — кричали стрельцы, поднимая на копьях тело очередной жертвы. «Любо! Любо!» — ревела пьяная толпа.

Изуродованные тела убитых тащили на Красную площадь с криками и улюлюканием. В городе стрельцы ворвались в дом князя Юрия Долгорукого. Сначала они извинились за убийство его сына Михаила, а потом зарубили больного старика и выбросили его тело в навозную кучу.

Были разграблены чиновничьи дворы, пылали архивы, до тла выгорели все материалы Холопского приказа.

На следующий день бесчинства продолжались. Стрельцы продолжали рыскать по дворцу, убили думного дьяка Кириллова, зарубили еще одного своего полковника Дохтурова и требовали выдачи иноземного врача Даниэля, виновного якобы в отравлении царя Федора. Врача найти не удалось, но зато были убиты его помощник и двадцатилетний сын. Хотели умертвить отца царицы Натальи, которая на коленях, обливаясь слезами, вымолила отцу жизнь с условием, что тот немедленно пострижется в Кирилло-Белозерском монастыре. В сердцах был убит подвернувшийся под руку юноша — дальний родственник Нарышкиных. Продолжали искать Ивана Нарышкина, но так и не нашли его (он был удачно спрятан в чулане за ворохом подушек).

«Толпа с криками и непристойными ругательствами вышла из Кремля, поставив у всех ворот караулы».

Бесчинства и убийства волна за волной прокатывались по столице. В одном из домов был найден видный государственный деятель времен царя Федора — Языков. Его притащили за ноги на площадь и отрубили голову.

Рано утром 17 мая в Немецкой слободе поймали в одежде нищего и в лаптях царского врача Даниэля. «Напившиеся до безобразия стрельцы в одних рубахах с бердышами и копьями шли огромною толпою к дворцу, ведя впереди свою жертву». Напрасно царица и царевны уверяли стрельцов, что доктор ни в чем не виноват, что они сами пили то лекарство, которое давали царю. Даниэля отвели в застенок, пытали огнем и клещами, а потом рассекли на части, подвесив вниз головой.

Затем они объявили беспомощным царице и царевнам, что перебьют их всех вместе с детьми, если им не укажут, где скрывается Иван Нарышкин. Обезумевшие от ужаса женщины, отлично понимая, что это не просто угроза, стали уговаривать Ивана Нарышкина пожертвовать собой ради них и детей. Иван согласился.

Он причастился святых тайн и, неся перед собой икону Богородицы (в надежде, что стрельцы убоятся ее) в окружении царицы и царевен вышел к стрельцам. Стрельцы, выбив икону из его рук в грязь, нисколько не стесняясь присутствия женщин, с громкой матерной бранью бросились на Ивана, схватили несчастного за волосы, стащили по лестнице, проволокли через весь Кремль в Константиновский застенок, ломали на дыбе, жгли огнем, дали пятьдесят ударов кнутом, выволокли затем на Красную площадь, подняли на копья, изрубили на　мелкие куски и с дикой руганью втаптывали эти куски в грязь.