Пятисотлетняя война в России. Книга первая

Ленин успокаивал их, как мог, в основном рассылкой личных писем трафаретного содержания: «Мы осуществляем стратегическое отступление, которое даст нам возможность в самом ближайшем будущем начать наступление на широком фронте. Было бы большой ошибкой думать, что НЭП положил конец террору. Мы должны вскоре вернуться к террору как политическому, так и экономическому».

У Ленина обострялась болезнь мозга.[16] Умерла Инесса Арманд — единственная женщина, которую любил Ильич. В стране начинался страшный голод, на Волге — случаи людоедства. И, как будто всего этого было мало, пришел донос, что из Гохрана куда-то уплывают ящики с золотом.

Донос написал 16 мая 1921 г. знаменитый Яков Юровский, тот самый Юровский, который в июле 1918 г. руководил убийством царской семьи в Екатеринбурге, а затем доставил принадлежавшие им ценности в Москву. За этот двойной подвиг Юровский был удостоен работы в Гохране, святая святых большевиков. Ленин немедленно вызвал Юровского и после почти трехчасовой беседы с ним узнал, что какие-то неизвестные машины вывозят из Гохрана золото чуть ли тоннами, имея приказы, подписанные управделами СНК и завизированные самим Лениным.

Юровский сообщил, что приказы были якобы фальшивыми и что в это дело были замешаны некоторые из работников Гохрана, которых арестовало ЧК и расстреляло еще в апреле. Об этом, как выяснилось, Ленин нечего не знал. Однако и после этого вывоз золота и бриллиантов продолжался. Юровский якобы санкционировал новые аресты, но тут ему стал мешать Бокий, который после скандала с великими князьями в Петрограде, был переведен в Москву и курировал Гохран в качестве сотрудника коллегии ВЧК. В гневе Ленин потребовал от Бокия объяснений. Он уже хорошо знал Глеба Бокия, и как крупно тот работает. Но его нужно было время от времени хватать за руку, чтобы заставить делиться не только со своими непосредственными начальниками, но и с высшими. Интересно, что донос Юровского Ленин переслал именно Бокию и приказал доложить, что это все значит?

Бокий отреагировал вяло, отделавшись телефонограммой. 23 мая он сообщил, что сведения Юровского, мягко говоря, сильно преувеличены. Хищения　действительно имели место, но были настолько мелкими, что и говорить о них не стоит. Что касается документов, о которых говорит Юровский, то все они подлинные, имеются в секретной документации и, если угодно, Ленин сам может в этом убедиться. Впрочем, уже приняты меры, чтобы мелкие хищения в Гохране довести до минимума. И вообще, как бы между прочим замечает Бокий, кражи в Гохране при нынешнем персонале полностью прекратить невозможно, явно делая намек на Юровского.

Ленин повел себя в этом деле несколько странно. Даже не упомянув о том, что по словам Юровского в деле фигурируют якобы фальшивые документы с подписями его и Горбунова, он 24 мая 1921 г. посылает Бокию нервное письмо:

«Т. Бокий! Получил Вашу телефонограмму. Совершенно не удовлетворен. Так нельзя. Вы должны расследовать дело детально и дать мне точные сведения, а не такой „взгляд в нечто“: „преувеличены“, „полное прекращение кражи невозможно“ (??!!). Это безобразие, а не доклад.

1) назвать мне всех[17] ответственных лиц;

2) описать организацию дела;

3) перечислить кражи все, точно; время; сумма;

4) сколько всех работающих (…их состав? Стаж? и т. п.);

5) какие именно меры там принимаются для прекращения хищений? Точно указать меры;

6) когда был суд и расправа там (IV. 1920)? Все случаи крупных судов? Итого наказанных? Известите меня о получении этого и сроке исполнения.　

Пред. СНК В. Ульянов (Ленин)».

Не дожидаясь расследования ВЧК, Ленин 29 мая пишет секретное указание заместителю наркома финансов Альскому, недавно переведенному на этот пост с должности заведующего Учетно-распределительным отделом ЧК.

Альский (он же Мальский) вполне «свой» человек, прошел школу Парвуса, прибыл с Лениным в Россию в апреле 1917 г., службу знает. Ленин шлет ему лично составленную инструкцию по укреплению порядка в Гохране, перемежая ее откровенными угрозами и намеками, которых Альский, по мнению Ленина, не может не понять: