Пятисотлетняя война в России. Книга первая

Однако власть Ленина была еще достаточно сильна, да и в самих ЧК и ЦК не было единства, в результате чего и последовал донос Юровского, вызвавший столь бурную реакцию у Ленина. Глеб Бокий, как ему и было приказано, начал следствие. Сразу же был арестован и обвинен в хищениях оценщик Гохрана Яков Шелехес — друг Юровского, который до революции, как и Шелехес, был ювелиром и часовщиком. Из Шелехеса быстро начали выколачивать нужные показания. Юровский кинулся к Ленину, и Ленин сразу же попытался вытащить Шелехеса из лап ЧК. 8 августа 1921 г. он шлет секретную записку Уншлихту — заместителю Дзержинского и непосредственному начальнику Бокия:

«В ВЧК тов. Уншлихту. Прошу сообщить о причинах ареста гр. Шелехеса Якова Савельевича и возможно ли его освобождение до суда не поруки партийных товарищей или переводе из мест заключения ВЧК в Бутырскую тюрьму. Председатель СНК В. Ульянов (Ленин).»

Ну, уж теперь, дудки! Арест Шелехеса вызвал настоящий переполох в рядах большевиков-ленинцев. Но ВЧК, возможно впервые с момента своего создания, сделала вид, что не слышит воплей перепуганных вождей.

На Ленинской записке Уншлихт начертал резолюцию: «т. Бокий, пришлите мне срочно справку.» На этой же записке Бокий написал Ленину целое послание. Напоминая Ленину, что тот сам приказал начать следствие, Бокий выражал недоумение, почему же Ленин сейчас, когда виновник хищений изобличен, арестован и называет сообщников, оказывает на него, Бокия, столь неприкрытое давление с тем, чтобы вывести Шелехеса из-под удара. О Шелехесе, раздраженно подчеркнул Бокий, его запрашивают по десять раз в день, мешая работать. Может быть, откровенно издеваясь, спрашивал Бокия, существуют ли между Лениным и Шелехесом какие-то неизвестные ему, Бокию, отношения, что Ленин так горячо за него ходатайствует и хлопочет?

В конце письма Бокий «убедительно просит Ленина разрешить ему не обращать внимание на всякие ходатайства и давления по делу о Гохране, отвечая Ленину, и по существу: „Освобождение до суда, по ходу следствия, не нахожу возможным“».

Ленин приходит в бешенство, пытаясь воздействовать на обнаглевших исполнителей через самого председателя ВЧК Феликса Дзержинского. Но Дзержинский и Бокий — это старая и закаленная команда. Выпускник иезуитского колледжа отлично понимал, чего от него хотят, тем не менее, пьет из Ленина кровь: «Но вы же сами приказали, Владимир Ильич… И почему вы так уверены, что этот Шелехес не виновен?» Получив от Дзержинского заверения, что показания Шелехеса умрут (вместе с ним) в ЧК, Ленин понимает, что сообщника не спасти и что ЧК уже давно собирает материалы на него самого. В смятении он пишет ответ Бокию, пытаясь не очень удачно объяснить свое участие в ходатайствах за Шелехеса:

«9 августа 1921 года.

Т. Бокий!

В письме о Шелехесе (Якове Савельевиче) Вы говорите: „за него хлопочут“ вплоть[19] до Ленина и просите разрешить Вам не обращать никакого внимания на всякие ходатайства и давления по делу о Гохране».

Не могу разрешить этого.

Запрос, посланный мной, не есть ни«хлопоты», ни «давление», ни «ходатайство».

Я обязан запросить, раз мне указывают на сомнения в правильности.

Вы обязаны мне по существу ответить: «доводы или улики серьезны, такие-то. Я против „освобождения“, против　„смягчения“ и т. д. и т. п. Так именно по существу Вы мне и должны ответить.

Ходатайствова и „хлопоты“ можете отклонить; „давление“ есть незаконное действие. Но, повторяю, Ваше смешение запроса от Председателя СНК с ходатайством, хлопотами и давлением ошибочно.

Пред. СНК В. Ульянов (Ленин)».

Ну, хорошо, хорошо. Извините, Владимир Ильич. Мы вовсе не собираемся вас подводить. Только и вы, пожалуйста, тоже не лезьте в наши дела. Ведь вы хорошо знаете, в чем дело. Разве не вы еще в апреле 1921 г. прислали нам следующую записку: