Пятизвездочный миллиардер

Музыкальное вступление чуть стихло, его сменило напористое звучание ударных, электрогитар и хора. Публика радостно взвыла и принялась подпевать. Фиби узнала песню, однако не смогла опознать солиста. Под легкую ритмичную мелодию тянуло танцевать, и публика на трибунах, конечно же, в такт ей переступает и покачивается. Прозвучали еще три песни, потом кто-то заговорил в микрофон, но слов было не разобрать. Следующие песни были плавные и грустные, вот только непонятно, на каком языке они исполнялись. Негромкий голос певца полнился печалью, и Фиби решила уйти. Музыка ей не понравилась. Какая-то она безрадостная.

– Девушка! – вновь окликнул ее лоточник. – Похоже, ваш друг не появится. Идите уже, наслаждайтесь концертом. А второй билет отдайте мне, я стану вашим кавалером на вечер!

– Может, он все-таки придет, – улыбнулась Фиби. – Еще немного подожду.

– Угощайтесь. – Парень подал ей шпажку с куриным крылышком.

– Спасибо.

Над стадионом опять вознесся радостный вопль публики. Звучала версия «Милой розочки» в современных ритмах. Фиби вспомнила вечер, когда они с Уолтером ели лангустов в лапшичной «Чанша», а потом на скутере катались по городу. Они ехали по огромным развязкам, и потоки автомобильных фар под ними, над ними и вокруг них создавали впечатление головокружительного аттракциона в парке развлечений, когда у тебя захватывает дух, исчезают все мысли и воспоминания. В иное время, в другом месте и с другим мужчиной она была бы счастлива. Но в тот раз ее снедала печаль от того, что она не способна быть счастливой в ситуации, идеальной для счастья.

Послышалась знакомая мелодия. Фиби протянула билеты лоточнику:

– На, держи. Если поторопишься, застанешь выступление Чан Чэнь-Юэ.

– Но как же… – Парень уставился на билеты.

– Или он тебе не нравится? – усмехнулась Фиби. – Бери.

Она удалялась от стадиона, музыка становилась глуше. Вечерний воздух уже не так обжигал. Фиби спустилась в метро, где в этот час не было столпотворения. От прохлады кондиционеров вся она, липкая после долгого стояния на жаре, покрылась мурашками. Фиби вышла на несколько станций раньше и зашагала по Наньцзин Си Лу мимо уже закрытых бутиков. Хотелось напоследок полюбоваться широкими проспектами в сиянии огней. Поглядывая на сверкающие витрины, Фиби вспомнила о «Журнале тайного “Я”», лежавшем в сумке. Теперь уже не столь тайном, раз в него заглянула Яньянь. В один прекрасный день Фиби собиралась торжественно бросить дневник в Хуанпу. В мечтах она, богатая и успешная, отдавала реке свои самые жуткие страхи и чокнутые устремления. Но для неудачницы, покидавшей город, столь величественный ритуал казался бессмысленным. Фиби достала дневник и кинула его в урну.

Тот же уличный торговец, виденный ею несколько месяцев назад, с тележки продавал самопальные компакт-диски. Из динамика, притороченного к мотороллеру, неслась кубинская (теперь она это знала) музыка, которую остановились послушать двое-трое прохожих. Тихая мелодия, нежная, как весенний ночной ветерок, была той самой, что звучала перед первым свиданием с Уолтером, позже просветившим ее, что Куба вовсе не соседка Испании. В машине он включал разную музыку и рассказывал, из какой она страны. Однажды под какую-то мелодию Фиби повела плечами, как, в ее представлении, делали кубинские танцоры, и Уолтер сказал:

– Нет, ты и впрямь забавная.

29 浮云朝露 По сонным волнам жизни

– Ты хотел это купить? – спросила Яньянь. – Ты?

Она вытащила из-под себя подстеленную газету и всмотрелась в мелкую фотографию.

– Ну не то чтобы я, моя семья, – сказал Джастин.

– Хорошо, что не купил, выглядит кошмарно. Прямо завод какой-то.

Джастин засмеялся. И верно, общий план снимка представлял жилой комплекс не в лучшем свете: там и сям серые бетонные коробки, скрутки проводов, сломанные антенны. Заметка в нижнем углу газетной страницы немногословно сообщала о рухнувшем проекте перестройки главного здания. О причинах не говорилось.

Был поздний вечер, на ступенях крыльца Джастин и Яньянь ели мороженое с пастой из красных бобов и моти[99] с арахисом, что за лето почти стало их традицией. Вечерами еще было тепло, но духота пропала, изгнанная свежестью первых осенних ветров. В безмятежной глади Сучжоу Крик, будто в черном зеркале, отражались огни зданий. Дни стояли ясные, но не затянутое облаками солнце даже в зените лишь пригревало, не опаляя. Прямо тебе Средиземноморье, думал Джастин, гадая, всегда ли в Шанхае такая осень или эта выдалась особенная, раньше он как-то не обращал на это внимания.