Пятнадцать лет скитаний по земному шару

— Что теперь делать?! — воскликнул он. — Я уже дал список пассажиров и команды, а дальше будет еще один контроль! — Я, капитан, должен знать все, что происходит на пароходе!.. Теперь — беда! Но и вам тоже будет не сладко!..

Мы смутились. Выяснилось, что пароход стоит возле входа в пролив Босфор, сейчас начнется дезинфекция судна, а пассажиров перевезут на берег, где их одежду также продезинфицируют.

Взяли на берег и нас. В глазах помощника капитана я прочел совет: «Не теряйте времени, бегите!» На берегу всех повели в баню, мы были последними. Переглянувшись, свернули в сторону и очутились в лесу.

Мы быстро пошли в сторону Константинополя и остановились, когда в нескольких километрах позади увидели пароход «Кашерининов», казавшийся маленькой лодочкой.

В эти часы не думалось о грозивших нам больших неприятностях — Константинополь находился во власти «союзников», въезд и выезд из него строго контролировались.

Азиатским берегом мы приближались к Скутари. Встречалось много турок, в селениях попадались лавочки, где можно было купить хлеб и кислое молоко.

На пути я продал одеяло. Торгуясь, я показывал пять пальцев, а турок в ответ только два и твердил: «Ики, ики лира». Купили хлеба, молока, папирос, расположились на берегу, поели, а потом занялись стиркой. Выкупались, высушили платье и пошли дальше мимо полуразрушенных зданий из белого камня, роскошных садов и фонтанов.

Было, вероятно, часа четыре пополудни, когда мы увидели на другой стороне Босфора, на европейском берегу, бегущий трамвай. Перевозчик за одну лиру доставил нас через двадцать минут «в Европу», а трамвай — на шумные улицы Галаты.

Тут на каждом шагу меняли деньги. Я обменял свои последние болгарские левы на лиры. Ночь мы провели в кофейне.

В Константинополь я попал в августе 1920 года и прожил там ровно год. Город расположился на двух берегах Босфора, при входе в Мраморное море. Часть Константинополя на азиатском берегу называли Скутари (Ускюдар), а на европейском — Стамбул. Бухта Золотой Рог отделяет его от Галаты. Эта портовая часть города соединяется со Стамбулом большими раздвижными мостами. Поднимаясь вверх от Галаты и миновав большую старинную башню, можно попасть в европейский район Константинополя, названный Пера.

Здесь, возле остановки трамвая, в большой витрине была выставлена карта России; флажки на ней изображали фронты белополяков и Врангеля, в магазине торговали антисоветскими книжонками и газетами.

Впервые после многих лет я увидел газеты на русском языке, но читал их с отвращением. Белые газеты были заполнены гнусной контрреволюционной ложью.

Жить в городе, переполненном белогвардейцами и жандармами, для меня и друзей-лемносцев было опасно. Повсюду шныряли агенты многочисленных контрразведок. За малейшее проявление симпатии к национально-освободительному движению, во главе которого стоял Мустафа Кемалв-паша[9], грозила смерть…

Паспорт на имя Ефима Заики мне очень пригодился. Знание английского и французского языков помогло найти работу в лагере для студентов-армян и осиротевших детей.

Лагерь оборудовали на азиатском берегу. Здесь надо было установить около сотни палаток, несколько тентов для столовой, читальни и других помещений.

Вместе с лемносцами я поехал туда. В поезде разговорился по-французски с пожилым турком; узнав, что я русский, он сказал:

— Проливы теперь в руках союзников. Из Турции они хотят сделать такую же колонию, как Египет, а, кроме того, угрожать отсюда России. Сейчас мы, как никогда, нужны друг другу. Можно спасти положение, если между турками и русскими будет дружба.

Лагерь находился невдалеке от шоссейной дороги. Видимо, когда-то здесь был дворец знатного вельможи. Сад в этой прекрасной местности выходил на берег Мраморного моря.

Дело быстро двигалось, выстроились рядами палатки. Я был и переводчиком, и рабочим, и поваром одновременно. Трое донских казаков, работавших с нами, тоже мечтали о возвращении в Россию. Однажды они принесли весть: посланная англичанами армия, сформированная из индусов, вместо того, чтобы сражаться против Кемаля, перешла на его сторону. Англичане решили отправить шотландцев, но они категорически отказались воевать с кем бы то ни было.

Когда лагерь был готов, туда переселились армянские студенты, сироты и учителя. Начальник лагеря поручил мне доставку продуктов, я очень часто бывал в городе.

Греческое население Константинополя было сильно возбуждено; в городе разжигались шовинистические настроения. Английские и французские империалисты втянули Грецию в войну против Турции. В Константинополе встречалось много греческих офицеров в английской военной форме.

Теперь английские и французские банкиры дали Греции деньги «взаймы», не думая о судьбах бедного закабаленного народа. Греков мобилизовали, обмундировали и погнали в глубь Малой Азии против турок. Греческие богачи и офицерство ликовали в предвкушении побед. Натравив два соседних народа друг на друга, европейские ростовщики ожидали добычу. Проработав в лагере месяца три и скопив около пятидесяти лир, я взял расчет и выехал в Константинополь.