Пятнадцать жизней Гарри Огаста

– Представьте себе… представьте себе, что мы с вами уже встречались раньше. Вы поверите мне, если я скажу, что уже тогда, когда мы с вами познакомились, я знал, что вы проживаете не первую свою жизнь? Если я скажу вам, что вы – особенный, не такой, как все? Что мы с вами раньше были друзьями – не десять, не двадцать, не тридцать лет, а на протяжении столетий? Что, если я скажу вам, что я в течение долгого, очень долгого времени пытался защитить вас? Вы мне поверите?

– Я… Я не знаю. Я просто не знаю, что сказать.

– Спрашиваю еще раз – вы мне доверяете? – с нажимом произнес Винсент.

– Я… Да, доверяю. Но послушайте, все это…

– Я хочу, чтобы вы надели это, – сказал Винсент и положил руку на корону из проводов. – Вы очень многого не знаете о самом себе, Гарри. Вы полагаете, что это ваша… вторая жизнь? Это не так. У вас… огромный опыт, вы накопили огромное количество знаний. Это устройство поможет вам все вспомнить.

Выражение искренней заботы на лице Винсента было безупречным. Я перевел взгляд на предмет, лежащий на столе. Разумеется, он был предназначен не для того, чтобы оживить мою память, а для того, чтобы стереть ее. Чтобы заставить меня забыть все, абсолютно все.

В 1966 году Винсент подверг меня процедуре Забвения, но мои воспоминания уцелели. Однако с тех пор технический прогресс шагнул вперед на добрых пятьдесят лет. Поэтому я не мог быть уверен, что моя память и на этот раз сохранится.

– Итак, вы мне доверяете, Гарри?

– Мне трудно сразу осмыслить все, что вы сказали.

– Если вам нужно время, чтобы подумать…

– Значит, вы говорите, что…

– Что я могу вам все объяснить, но с помощью этой штуки вы сами все вспомните.

Моя гордость была уязвлена. Неужели Винсент в самом деле считал меня полным идиотом? Я вдруг почувствовал приступ бешенства, но его тут же сменил страх. Останусь ли я в живых? Смогу ли сохранить свои воспоминания? Хочу ли, чтобы моя память осталась нетронутой? Мир рушится.

Теперь все в моих руках. Я должен отомстить. Я – Гарри Огаст, и я родился в первый день нового, 1919 года. Мне шестьдесят восемь лет, а всего я прожил уже восемьсот девяносто девять.

Я своими руками убил семьдесят девять человек, причем пятьдесят три – в ходе военных действий. Косвенно, по моим собственным подсчетам, я был причастен к гибели четырехсот семидесяти одного человека. Я был свидетелем четырех самоубийств, ста двенадцати арестов, трех казней и одной процедуры Забвения. Я собственными глазами видел, как возводили Берлинскую стену – и как она рухнула, видел, как горят и превращаются в груду обломков нью-йоркские башни-близнецы, как танки въезжают на пекинскую площадь Тяньаньмэнь, как умирает сраженный пулей снайпера президент Кеннеди и как над землей встают грибы ядерных взрывов.

Но сейчас все это не имело большого значения. Я должен был принять важное решение.

– Я верю вам, Винсент, – сказал я. – Покажите мне, как эта штука работает.

Глава 75

Винсент отнес прибор на кухню. Это было, скажем прямо, весьма прозаическое место для стирания человеческой памяти. Я уселся на неудобный металлический стул. Винсент принялся суетиться вокруг меня, готовя прибор к работе. Я вздрогнул и поморщился, когда первый электрод коснулся моего виска.

– С вами все в порядке? – тут же поинтересовался Винсент.

– Да, все прекрасно, – пробормотал я. – Просто прекрасно.

– Может, хотите чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо. Все хорошо.

– Ладно.

Приподняв мне волосы на затылке, Винсент присоединил еще два электрода как раз в том месте, где располагается мозжечок. Определенно устройство было значительно более совершенным, чем то, воздействию которого я подвергся в Петроке-112. Я почувствовал холодное прикосновение металла ко лбу над глазами. Всякий раз, когда на моем лице появлялась недовольная гримаса, Винсент спрашивал, нормально ли я себя чувствую и уверен ли, что не хочу попить воды или еще чего-нибудь.

– Уверен, – отвечал я. – Я в полном порядке.

Дыхание мое все учащалось по мере того, как приближался момент истины. Винсент достал откуда-то кольцо клейкой ленты.

– Думаю, будет лучше, если я свяжу вам руки, – сказал он. – Вы не возражаете?

Разумеется, почему бы нет.

– Я вижу, вы очень нервничаете.

Просто мне неприятно все, что напоминает о медицине.

– Ничего, ничего, все будет хорошо. Скоро вы будете в полном порядке. Вы сможете вспомнить все, абсолютно все.

Что ж, прекрасно.

Винсент крепко привязал мои руки скотчем к подлокотникам. В какой-то момент мне захотелось, чтобы он плюнул мне в глаза, тем самым обнаружив свою ненависть, – это дало бы мне возможность кричать и сопротивляться. Но Винсент этого не сделал. Он еще раз проверил электроды и присел. Наши лица оказались на одном уровне.

– Так будет лучше, Гарри, – сказал он. – Я знаю, вы меня сейчас вряд ли поймете, но поверьте – именно так все и должно быть.

Я не смог ему ответить. Понимал, что должен это сделать, но не сумел. Винсент зашел мне за спину. Я крепко зажмурил глаза, мое тело начала бить дрожь.

Господи, господи, господи…

Наступила темнота.

Глава 76