Читаем Пятнадцать полностью

Развернув кусок миллиметровки, Полина загородилась им от Пети, который, строил ей рожи, ничуть не пугаясь перспективы «остаться таким навсегда».

«Здравствуй, милая моя и дорогая Жан-Поль! Большое тебе спасибо за то, что не забываешь меня. Читая твое письмо, я с трудом сдерживала смех, твое неизменное чувство юмора подняло мне настроение. Не обессудь, что мое послание будет несуразное, просто у меня слишком много мыслей в голове, столько всего происходит, не знаю, с чего начать. Ты, конечно, ждешь от меня горячих новостей про сама знаешь кого. А зря! Я решила, что моё письмо будет посвящено теме «Наташа-ударник». Я провожу столько времени на грядках, что скоро прорасту там сама (папе пришла в голову счастливая мысль расширить огород). Наверняка тебе также очень интересно будет узнать, как я езжу в магазин и мою посуду. Хе-хе-хе. Ну ладно, не буду тебя больше томить. На прошлой неделе случилось нечто очень важное. Мы с Андроидом гуляли до карьера, и по дороге зашли на наше место, помнишь, где мы всегда костер жжём. Думали, что там Вова-Ниндзя или Лаки (извини, я обещала тебе не говорить про него, хотя не понимаю, почему он так тебя взволновал, по-моему, урод редких кровей), но там никого не было. Мы сели на бревно, и тут он меня обнял за плечи и стал щекотать нос травинкой (мой нос, конечно, а не свой). Я смотрела на него и думала, что вот сейчас он меня поцелует. И точно. Жан-Поль, это так здорово! Ужасно приятно. Он сказал мне, что я хорошо целуюсь, наверное, не догадался, что это у меня в первый раз. «Пихаться языками» — помнишь это дурацкое выражение — с ними как-то само собой получается. Если бы это была единственная новость, которой я не могу не поделиться со своей дорогой подругой! Случилось такое, что я прямо не знаю, как моя голова это выдержит. На следующий день был его день рождения. Утром я пришла с поздравлениями, смотрю, во дворе стоит девушка, явно не с дачи, потому что местных я знаю всех. Выходит Андроид, расплывшись в мерзкой улыбочке. Я стою у забора, из-за куста жасмина меня не видно. И тут он обнимает ее, говорит: «Какие люди!» и тащит в дом. Жан-Поль, я там чуть не села в жасмин. Как выяснилось, это его «городская» девушка, однокурсница. И, представь себе, ее тоже зовут Наташа!!! Причем она просит называть себя Натали, что по-моему очень глупо, французского в ней не больше, чем в почтальоне Печкине…Не знаю, серьезно все у них или нет, но вечером, когда мы пришли на наше место, отмечать, он, бедняжка, чувствовал себя так неудобно, старался казаться абсолютно равнодушным к нам обеим, я прямо видела, как он шарахается то от нее, то от меня, и притворяется, что ему очень весело. Я делала вид, что мне плевать с высокой колокольни на все это безобразие, и в расстройстве съела два шашлыка. Понимаешь, я вполне могла подставить его, даже мысль была на глазах у Натали поцеловать его взасос. Но… Видимо, я не так устроена, или просто еще надеюсь на что-то… Хотя надеяться не стоит, потому что на кой мне нужен такой подлец? Еще странно, что он был так удивлен её приездом. Неужели не позвал на день рождения? А она решила ему сюрприз сделать, приехав ни с того, ни с сего, как в кино. Кстати, в кино такие затеи ничем хорошим не заканчиваются… И лучше, что она приехала, я ведь, честно говоря, уже подумала, что люблю его… Тут еще есть некий Рома, который явно в мою сторону неровно дышит, так что я решила отомстить. Ну вот, мне, к сожалению, пора закругляться, папа принес грибы, надо чистить. Больше всего меня расстраивает, что рядом нет тебя, и я не могу поплакаться в твою жилетку или хотя бы в футболку. И мы так долго не увидимся! Но ты, пожалуйста, не переживай, с твоей подругой всё будет хорошо, потому что где наша не пропадала. Не забывай меня, пожалуйста, и желаю тебе завести десять романов. Аста ла виста, бэби! Непобедимый Циклопус».

Полина сложила письмо и от злости стукнула себя по коленке. Бедная Наташка! Будь Полина там, уж она бы показала этому двуличному типу, как обижать её подругу! Она бы не постеснялась поднять за его здоровье стаканчик колы и сказать: «Давайте выпьем за Андрея — самого хитроумного парня на деревне, который умудряется встречаться с двумя девушками сразу. Нелегкое это дело!». Немая сцена. В горле у Андроида застревает кусок шашлыка, на заднем плане Натали, теряя сандалии, бежит собирать вещи. Можно было бы еще выкрасть его любимую футболку Metallica и пришить к ней портрет Киркорова или проколоть шины на мопеде. Нет, это, конечно, по-детски… Если Наташка сделает какую-нибудь глупость, Полина в жизни себе не простит, что уехала.

Андроид Полине никогда не нравился. Потому что в упор её не замечал.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза