Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ)

Чья-то решительная рука зажала Янис-Эль рот, мгновенно лишив ее возможности огласить весь список «добрых» пожеланий.

— Тихо! — сказал Кантуниль-Кин-Ха и улыбнулся Янис-Эль. — Тихо, девочка! А то такого сейчас в сердцах наворожишь, что всем Советом магов потом будет не расхлебать. И с возвращением. Ну надо же! А я не верил — такая ты дохлая с виду была… Ай! Ты чего кусаешься?

— По старой доброй мышиной привычке, — мстительно ответила Янис-Эль, с некоторым удовлетворением следя за тем, как владыка-дракон потирает укушенную ладонь. А то — дохлая, понимаешь. — Кстати, где мой шустрый четвероногий друг, которого вы утопили вместе со мной?

Но мыши в ванне, в которой все еще сидела Янис-Эль, не было и в помине. Растворилась, просочилась через канализацию?

— Стала частью тебя, как ей и положено, — пояснила дора Фрейя.

Янис-Эль еще пошарила вокруг глазами, но увидела лишь собственные голые и какие-то синие ноги и… И все остальное — такое же голое… Ванна, которая совершенно точно была полна, когда ее в нее опускали, теперь стояла пустой. И Янис-Эль, торопливо прикрыв ладошками стратегические места, почувствовала себя в ней полной идиоткой. В том числе и потому, что вокруг нее толпились все, кто хоть как-то участвовал в операции «Спасение живых мертвецов» — щенки кадехо и Жиробас, мэтр Шуппе и мэтр Курдбах, пресветлый лир Бьюрефельт и его супруга дора Тэйя, владыка-дракон Кантуниль-Кин-Ха и его всадница Рей, Фрейнериль-Мир-Тэ и Эри-Ри, архимаг Лиметрий и совсем уж нежданный дор Тарон. Но Янис-Эль в этот момент хотела видеть только одного из них.

— Эйсон, — позвала она как могла плаксиво, и все вдруг зашевелились, заозирались и стали отступать в сторону. — Эйсон, твою мать! Я голая, я замерзла, я устала, и я дико, просто-таки нереально хочу жрать. Полежишь со мной рядышком сегодня ночью? Ну пожа-а-алуйста…

Комментарий к Глава 41

Надеюсь, всем понятно, откуда родом способ излечения Янис-Эль? :)))

http://s020.radikal.ru/i717/1301/0c/b488b88d4f7d.jpg

А еще все уже наверняка и так поняли, у кого Янис-Эль училась смотреть так, чтобы ей не отказали: “Пожа-а-алуйста!”: http://fotogalerie.herr-der-ringe-film.de/data/1436/snap406.jpg

А вот, похоже, оригинал, с которого рисовали героя “Шрека”: http://cdn12.picsart.com/29703494011.jpeg

========== Глава 42 ==========

Столбовое дерево-дом фьора Моберг Янис-Эль категорически не понравилось. Мрачное, приземистое, с толстыми ветками, нескончаемыми подвесными лестницами и заросшими плющом маленькими окнами. Ничего общего с легким, каким-то летящим среди гор Несланд Эльцем. Удирая из «родного дома» в первый свой день в этом мире, Янис-Эль его и не подумала рассматривать. Во-первых, было темно. А во-вторых, просто не до того. Теперь же, когда громада фьора приближалась с каждой минутой, возвышаясь могучей громадой над обычными деревьями Вечного леса, только и оставалось что изучать его.

— Жить тут я бы не хотела, — заключила Янис-Эль, и Жиробас, который ехал практически вровень с ней на спине Черта, одобрительно взмуркнул.

— А ты собиралась здесь остаться? — вскинув бровь, спросил Эйсон.

Янис-Эль повернулась к нему и, как всегда, почувствовала прилив нежности. Лицо горе-супруга разрумянилось от ветра, глаза сияли, губы сами собой складывались в легкую улыбку. Так бы и съела его всего! Как видно, прочтя это желание во взгляде своей жены, Эйсон засмущался. Его и без того раскрасневшиеся щеки и уши стали и вовсе малиновыми. Это умение пресветлого дора Несланда бурно краснеть по поводу и без приводило Янис-Эль в щенячий восторг.

«Правда, красавчик?» — спросила она троих своих верных спутников, и те тут же подтвердили — да. «Валить и трахать», — подумал Черт. «Упасть и отдаться», — возразила Ангела. «Полизать везде», — добавил свои пять копеек Жиробас и потянулся. «И то, и другое, и третье», — постановила Янис-Эль и снова взглянула на супруга. Тот опустил глаза долу, словно девица на выданье, и всячески отворачивал свое смущенное лицо. Янис-Эль тихонько зарычала — вот как хотелось накинуться на Эйсона, забив на все дела и приличия. Но — увы. «Хорошо быть кисою, хорошо собакою, где хочу пописаю, где хочу потрахаюсь». А вот пресветлым дорам и юным фьорнэ приходится держать себя в руках, чтоб ему, этому статусу. И до поры лишь предаваться мечтаниям и вспоминать.

Вечер и ночь после своего воскрешения Янис-Эль провела просто прекрасно. Помылась в горячущей воде, наелась до отвалу всякой вкусноты, с удивлением осознавая, что ее окончательно отвернуло от мясных блюд, тяпнула рюмочку и в состоянии счастливого обалдения была сопровождена в комнату, посреди которой стояла огромная кровать под фантастически вычурным балдахином с малиновыми рюшами.

— Ну и ну, — пробормотала Янис-Эль, скидывая напяленную на нее ночную рубашку до пят и забираясь под одеяло. — Это чья ж опочивальня, интересно? Не кровать, а просто-таки гимн разврату.