Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ)

Янис-Эль кивнула. Всадник вновь улыбнулся ей своими темными выразительными глазами, развернул коня и, пришпорив его, направил обратно к леску, из которого и выехал. Янис-Эль проводила его внимательным взглядом. На слугу мужик повадками был ну совсем не похож. Еще один пресветлый? Кто-нибудь из числа высших офицеров — заместителей Окинуса Торефельта? Вполне возможно… Вот только… Янис-Эль тряхнула головой.

Ерунда!

Ну конечно ерунда и просто случайность! Ну подумаешь, этот самый платок на голове всадника, который с самого первого момента напомнил Янис-Эль арабскую куфию, был повязан подозрительно знакомо? Как-то очень характерно, по-арабски, по-земному, так, как Янис-Эль, в бытность свою капитаном Александрой Иртеньевой, не раз повязывала сама, пряча лицо от песка в разных горячих не только по температуре воздуха точках… Нет, ерунда. Всех обычаев этого мира Янис-Эль не знала и вполне могло быть так, что платки здесь тоже завязывали схожим способом. Ну, например, где-нибудь на юге страны, где жили наги и где тоже были песчаные бури… Ну может же быть такое?

Пожав плечами, Янис-Эль спрятала перстень в кошель на поясе, тоже развернула сарима и не спеша потрусила в сторону уже совсем близкого города. На душе было как-то неспокойно. Знаменитая интуиция капитана Иртеньевой свербела и чесалась, словно подживающая ссадина. Странная была встреча. Очень странная… Надо будет поподробнее изучить монограмму на кольце…

Вернувшись в Академию, она перерисовала ее с перстня на бумагу и отправилась в библиотеку. Янис-Эль предполагала, что искать придется долго, но старик-библиотекарь, едва взглянув на рисунок, только плечами пожал.

— Моя юная фьорнэ! Где ваши глаза-то? Это же личный вензель пресветлого лира Бьюрефельта — короля Драконьего королевства.

Янис-Эль вытянула губы, словно собираясь присвистнуть, но так и не издала ни звука. Такое действительно следовало знать… А еще не кисло бы понимать, что все это может значить лично для нее. По дороге в общежитие Янис-Эль, движимая острым любопытством, забежала в огромный холл Академии, через который проходил каждый, кто попадал сюда. На стене напротив парадной двери, как и положено в каждом уважающем себя учреждении, висели портреты. Много. Но Янис-Эль интересовал тот, что был больше и висел в самом центре. С него на курсантов и преподавателей Академии взирал здоровенный черноглазый мужик с длинной темной косой, небрежно перекинутой на грудь…

Янис-Эль уставилась на него, нахмурив брови. Мелодия, которую выпевала душа пресветлого лира Бьюрефельта — а на портрете был именно он — была странной, отличной от тех, что ей доводилось слышать до сих пор. «Ну и что?» — сказала себе Янис-Эль и отвернулась. Да, тот мужик, который догнал ее у ворот и снял с пальца хитросделанный магический перстень, вполне мог быть самим королем. Вопрос в другом — что ему понадобилось от эльфийки Янис-Эль? Зачем он лично отправился за ней и даже поговорил почти как с равной? Ответов на эти вопросы не было и быть не могло. Янис-Эль вздохнула и поплелась в свою опустевшую после отъезда Джоанны комнату.

Здесь она первым делом нашла в своих вещичках крепкий кожаный шнурок, продела его в кольцо, а после, отмерив, завязала его себе на шее так, чтобы одежда полностью скрывала полученный знак благодарности. Однако после перстень сняла и припрятала в том же тайнике под половицей, где с самого начала приладилась хранить деньги. Предстояла последняя в этом семестре тренировка с Тароном, и кольцо могло вывалиться из-за пазухи. А ненужных расспросов от главы Академии совсем не хотелось.

Тарон был в своем репертуаре — гонял Янис-Эль так, что пятки дымились. С мечом юная фьорнэ Моберг, по его словам, управлялась по-прежнему кошмарно — так, что «стыда не оберешься». Но сама Янис-Эль чувствовала себя в учебных поединках и с Тароном, и тем более с курсантами все более уверенно. И даже фьорнис Кирл-Сон перестал до нее докапываться и постоянно подкалывать.

Очень хотелось пофехтовать купленным у оружейника Ноймайера мечом, но Янис-Эль приносить его на тренировку не рисковала, жалея Тарона. Впрочем, и сам глава Академии все еще настаивал на том, чтобы поединки велись затупленным учебным оружием. Лишние травмы были никому не нужны.

Завершив занятие, Тарон, как выяснилось, не ушел, как обычно, а остался. И когда Янис-Эль вышла из раздевалки, сменив кимоно на форму Академии, встретил ее. Сначала молчал, хмурился, а потом кивнул на одежду своей ученицы.

— Завтра вам ее придется снять, моя юная фьорнэ. Вы — невеста пресветлого дора Несланда и именно в таком качестве едете к нему в замок. Эта форма да и ваш привычный эльфийский наряд — тем более он! — никак не годятся.

— Платье вроде того, в чем уехала Джоанна, не надену, — мрачно отозвалась Янис-Эль.

— Пока столь строгий вариант и не понадобится — вы еще не замужняя женщина. Но юбка все равно должна быть длинной. И, понятно, никаких штанов.

— Но почему я должна в этих вопросах следовать человеческим нормам? Я эльфийка, а не…

— Погубите репутацию.