Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ)

Сразу за воротами ее и, к сожалению, фьорниса Титуса (Янис-Эль надоело выговаривать вместе с его и без того дурацким именем еще и не менее дурацкую приставку), который, несмотря на все надежды Янис-Эль, предпочел мягкие подушки твердому седлу, ждала карета. Рядом, удерживая своих саримов под уздцы, стояло несколько рослых эльфов в униформах единого фасона и расцветки. Большинство на появление Янис-Эль в сопровождении «модника» отреагировало равнодушными взглядами, парочка посмотрела презрительно, а один, сука, игриво подмигнул в тот момент, когда Титус отвернулся, чтобы раздать указания.

В карете было комфортно и даже тепло — заботливо уложенные на пол нагретые камни служили чем-то вроде печки. Янис-Эль устроилась на одном сиденье — причем осознанно так, чтобы рядом с ней места не осталось совсем. Титус, хмыкнув, уселся напротив.

— Видишь? Совершенно напрасно ты беспокоилась. Я привык путешествовать с комфортом, и в моей карете ты точно не замерзнешь, моя юная фьорнэ. Кстати… Скоро тебе от этого титула придется отвыкать. Будешь пресветлой дорой. Звучит вполне… достойно.

«Паскуда!» — подумала Янис-Эль, но промолчала, отчетливо понимая, что если только начнет говорить гадости в ответ, то остановиться уже не сможет. Карета покачнулась — видимо, кучер забрался на козлы. Потом до Янис-Эль донесся его громкий свист, экипаж дернулся и покатил. В городе — очень неторопливо, а за его чертой — уже значительно быстрее. Смотреть на сидевшего напротив «модника» совершенно не хотелось, а потому Янис-Эль уставилась на проплывавший мимо пейзаж.

Она много читала о географии и природе страны, в которой оказалась. Но одно дело читать, и совсем другое — видеть все своими глазами. Одни пейзажи сменяли другие. Они двигались на север, и это было очень заметно. Если в начале пути деревья вокруг петлявшей дороги стояли в потрясающе красивом, пылающем на солнце багрово-оранжевом наряде, то чем дальше экипаж продвигался, тем все более голыми становились ветви. Растерявшие листву леса стали почти прозрачными. И все равно было приятно, когда они вдруг расступались, открывая поляны или берега небольших речек. Колеса катящейся кареты громко грохотали по дощатым настилам мостов, а после снова почти замолкали на укатанной грунтовке дороги, засыпанной опавшей листвой.

Путники остановились перекусить в какой-то большой деревне, где имелся оживленный постоялый двор, а после снова отправились к пока еще далекой цели. Следующая остановка была запланирована, как объяснил Янис-Эль оживленный и неприятно довольный жизнью Титус, ровно на трети пути к дому пресветлого дора Несланда. Этого постоялого двора они достигли уже в полной темноте. Фьорнис Титус вошел в двери первым, демонстрируя всем сидевшим в просторном обеденном зале, кто в их большой компании главный. Янис-Эль шла следом. А замыкали процессию солдаты.

Хозяин постоялого двора, впечатленный увиденным, кланяясь, выбежал из-за своего прилавка навстречу гостям.

— Чего изволите, фьорнис, фьорнэ? Чем могу служить?

Янис-Эль подметила, что опытный трактирщик Титуса ни фьорнангом, ни тем более фьорном называть не стал, и усмехнулась. Как «модник» ни пыжился, главой Высокого фьора или даже его «и.о.», как сказали бы на Земле, он все же не казался.

— Мне и юной фьорнэ лучшую комнату. Моим людям места в общей, — язык людей давался «дорогому дядюшке» с трудом. И акцент делал речь эльфа еще более грубой и высокомерной.

— Две лучших комнаты, — неприятным тоном поправила Янис-Эль, легко переходя с эльфийского, на котором говорила всю дорогу с дядей, на человеческую речь. — Если у фьорниса Титус-Тита не хватает средств, я заплачу за нее сама.

Хозяин спрятал усмешку в кулак, изобразив приступ кашля. Длинные («Ослиные!» — мстительно подумала Янис-Эль) уши «модника» дернулись и заметно заалели.

— Дело не в моей скаредности, дорогая племянница, а в твоей безопасности…

— Вот именно, — отрезала Янис-Эль, и хозяин снова закашлял.

— Никаких проблем, уважаемые господа эльфы! Никаких проблем. У меня как раз есть две прекрасные комнаты, расположенные рядом друг с другом — дверь в дверь. Так что и вы, фьорнис, сможете оберегать спокойный сон вашей… гм… племянницы, и юная фьорнэ сможет получить желанное уединение.

Титус насупился, но крыть ему было нечем, и Янис-Эль тут же получила в руки здоровенный тяжелый ключ от двери своего отдельного номера. Следующий этап позиционной войны приключился ровно через минуту. Титус постановил, что все будут ужинать прямо здесь, в общем зале, на что Янис-Эль, не моргнув глазом, сказалась уставшей и распорядилась подать ее порцию в комнату наверх. «Модник» заметно рассвирепел, но и тут любое возражение, да еще на глазах у любопытствующих посетителей постоялого двора и хозяина, выглядело бы чистой воды самодурством.