Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ)

Янис-Эль глянула на мужа внимательнее. Чуть заостренное ухо Эйсона говорило об обратном. А вот его глаза оказались обычными, человеческими. Да и общее сложение тела тоже. Эльфы по сравнению с людьми были существами куда более изящными и воздушными.

— И все равно не понимаю, как это связано с тем, что ты смотрел на меня, как на мерзкую гусеницу? Это потому что ты тоже ненавидишь эльфов?

Эйсон вздохнул.

— Нет… Наверно… Глупо распространять ненависть к вполне конкретному представителю вашей расы на всех… Просто я думал о поцелуе. Но, понимаешь, я … Я никогда раньше не целовался с эльфийками. Да и не собирался, если честно… Твои глаза. Я не могу в них смотреть. А как подумаю о том, во что может превратиться твой рот… — Эйсон передернул плечами. — После представлять поцелуй и вовсе неприятно.

Что ж… По крайней мере, это было честно. Но зато ранее возникшие вопросы по поводу этого странного, обреченного на бездетность брака между человеком и эльфийкой стали еще весомей, заматерели. Янис-Эль уселась в кровати и уставилась на своего суженого-ряженого, который, пока она спала, уже успел натянуть на себя чистую ночную рубашку — на этот раз не с кружавчиками, а с рюшечкой у ворота, и, судя по тому, что в комнате было светло, раздернул шторы и открыл все ставни.

— Зачем ты тогда согласился на брак со мной? На фиг я тебе сдалась-то, если даже от одной мысли о том, чтобы меня поцеловать, у тебя такое выражение лица делается?

Эйсон стрельнул на нее глазами и вновь отвернулся. Его прямые красивые брови сошлись на переносице, заложив складками совершенный лоб. Захотелось протянуть руку и пальцами разгладить эти морщины, а вместе с ними стереть и дурные мысли…

— У меня не было выбора.

Янис-Эль затрясла головой.

— Выбор есть всегда. Не всегда находится решимость, чтобы сделать его правильно. Но это уже совсем другой вопрос.

— Если тебе так легче думать, то пусть так.

— Мне легче всего думать, что все это страшный сон, муженек ты мой ненаглядный. И ты, и твой замок, и свадьба, на которую меня никто даже позвать не подумал, и вообще все. У тебя, в отличие от меня, выбор был! Так что перестань изображать обиженного и оскорбленного, а лучше рассказывай по какой-такой причине ты вдруг решил осчастливить меня своим обществом? Да еще в ускоренные сроки.

— После смерти доры Паломы я дал клятву, что более никогда не лягу в постель с женщиной…

— Идиотина, — Янис-Эль покачала головой. — Чего это тебе в голову-то ударило?

— Таково было условие родственников доры Паломы. Гарантия, что наследником Несланд Эльца станет именно ее ребенок.

— А с какого испуга они вдруг решили, что могут распоряжаться твоим Домом, твоими землями и, более того, хозяйничать в твоей постели?

Эйсон открыл рот, потом захлопнул его, на его лице отобразилась какая-то внутренняя борьба, а после он деревянным голосом сказал:

— Так было нужно. Так было правильно.

— Угу… — Янис-Эль кивнула. — Понятненько. Ладно. Хорошо. Допустим. Но с эльфийкой-то тебе зачем свадебку играть? Ну завяжи член узелком, раз «так было нужно и правильно», — Янис-Эль передразнила интонацию мужа, — и сиди себе, детишек — будущих наследников — расти.

— Они сказали… — Эйсон потупился. — Они сказали, что рано или поздно я не удержусь и пересплю с кем-нибудь, и она забеременеет. А эльфийка поможет мне спустить пар и детей в подоле не принесет.

Что-то в интонациях Эйсона, в том, как он произнес последнюю фразу, показалось Янис-Эль удивительно знакомым. Так, словно устами горе-супруга говорил кто-то другой. И мыслишка о том, кто именно, родилась сразу, без задержек. Соски пресветлого Вазилеоса торчали из-за этой истории так же очевидно, как обычно торчат заячьи уши.

— И ты согласился.

— И я согласился.

— А теперь тебе меня даже поцеловать противно.

— А теперь… Нет. Нет, Янис-Эль! Ты не думай…

— А я и не думаю. Чего тут думать, если и так все понятно? Ты мне только скажи, как ты при таком отношении к эльфам меня трахать-то собирался?

— Я не… Ну… Дор Халльрод сказал, что все почти так же, как с человеческой женщиной. И даже лучше.

Янис-Эль не удержалась и захохотала, вспоминая свои ночные приключения. Неужели и правда этой ночью ее посетил святой отец Халльрод?

— Похоже, пресветлый дор в таких вопросах человек авторитетный. Меня тебе в жены, кстати, тоже выбирал он?

— Да. А что?

— Нет. Ничего. Я так… Уточняю детали…

Янис-Эль не удержалась и опять захихикала, и получилось это, видимо, достаточно глумливо, потому как дор Несланд внезапно обиделся.

— Не вижу ничего смешного! И вообще, что ты делаешь в моей комнате и в моей постели?

Янис-Эль, по-прежнему от души забавляясь, вскинула бровь.

— У нас была первая брачная ночь, дорогой. Забыл?

Эйсон, до сих пор все больше красневший, резко побледнел.

— Нет, я… Но я… — теперь посерели даже губы. — Я ничего не помню…

— Ка-а-ак? — Янис-Эль театрально всплеснула руками. — Ты забыл нашу первую ночь любви? Все страстные поцелуи и нежные слова? То, как твой горячий фаллос раз за разом проникал в мою тайную пещеру страсти? То, как мои губы ласкали твой нефритовый жезл и пили сливки любви?