Пятнистый сфинкс

Если Пиппа оставляла меня в неведении относительно своих брачных периодов, то парочка нитехвостых ласточек не делала тайны из своих семейных дел. Пристроившись на веревке для белья, они внимательно изучали наш лагерь, выбирая подходящее место для гнезда. Их выбор пал на мою палатку, и они стали летать туда с клювиками, полными глины, не обращая на меня никакого внимания. Обидно, что я как раз собиралась снимать палатку — дожди ее сильно подпортили — и ставить вместо нее более удобную хижину из пальмовых бревен. Мне вовсе не хотелось, чтобы славные птички даром тратили время и обзаводились семейством в палатке, которая идет на снос, и я прикрепила небольшую картонную площадку под крышей хижины-кабинета — она стояла рядом с моей палаткой. Я надеялась, что они соблазнятся этой дополнительной опорой для гнезда. Но парочка, обследовав конструкцию, решила ее не принимать, предпочтя пустую палатку поодаль. Я так и не поняла, в чем дело: то ли им пришлась не по вкусу картонная площадка, то ли полотняное жилье им нравилось больше, чем деревянное. И они уже прикрепляли крохотные кусочки глины к полотняной крыше. Но вот незадача — когда гнездо, похожее на чашечку, было почти совсем готово, порыв ветра налетел на палатку и гнездышко развалилось. Я опять постаралась помочь им и прикрепила другую площадку из гофрированного картона прямо под крышей, недалеко от обвалившегося гнезда. К этой основе легче прикреплять глину, но им что-то не понравилось и они исчезли. Мне было очень жаль, что я помешала им гнездиться в лагере, — я уже успела полюбить этих чудесных птичек.

Нитехвостые ласточки по сравнению с другими видами невелики, но их малый размер с лихвой искупается изысканной раскраской перьев: черные крылья и спинка отливают синевой, на головках — темно-красные шапочки, а белое брюшко перехвачено черным пояском. Особую элегантность им придают два длинных, тонких, как проволока, хвостовых пера — поэтому ласточек и назвали нитехвостыми.

Лишняя палатка пустовала, и я всегда держала ее открытой, чтобы там не поселились змеи и скорпионы — любители темных мест. Я в нее не заходила, но недель через девять повар неожиданно удивил меня, сказав, что там появились птенчики. Я вошла и удивилась еще больше — на полу, действительно, были следы помета, а на совершенно голой площадке из картона сидели три голеньких птенца! Ни глиняного гнезда, ни травинки, ни перышка для тепла. Единственное объяснение, которое пришло мне в голову, когда я увидела эту необычайную детскую, — птички так замешкались, выбирая место для гнезда, что время откладывать яйца застигло их врасплох, они просто не успели построить гнездо по всем правилам и пришлось использовать вместо него картонную площадку. Как это можно назвать — «приспособление к внешним условиям» или «условный рефлекс»? Несомненно одно — время подошло, и они вынуждены были выращивать потомство где попало, в гнезде или без гнезда.

Родители вели себя совершенно необычно — они оставляли птенцов одних на целую ночь, а свои родительские обязанности сводили лишь к кормежке голодной троицы. Через десять дней (полагаю, что к этому времени птенцам было от силы две недели) родители попытались заставить их слететь с гнезда. Крохотные птенчики только кружили по площадке недалеко от ее края, но прошло еще два дня, прежде чем они спланировали вниз. Для них это было событие огромной важности — пролететь прямо до веревки для белья, уравновеситься как можно лучше на этом незнакомом канате, окинуть взглядом огромный мир, небо, деревья. Они так переутомились, что тут же и уснули на своем неустойчивом насесте. Мне в первый раз удалось хорошенько рассмотреть их. Я с восхищением заметила, что они щеголяют почти в полном оперении. Их круглые тельца сверху были покрыты угольно-черными перьями; сероватые шапочки уже становились красными, а шелковистые пышные перышки на брюшке отливали чистейшей белизной. Им оставалось отрастить только хвосты — пока что это были крохотные зачатки, мало помогавшие в полете. Следующие пять дней родители по утрам давали уроки полета всем птенцам по очереди. Они стартовали с бельевой веревки и летели по большому кругу, приземляясь на куст у дороги. Там они немного отдыхали и вновь повторяли урок. Они неизменно усаживались на один и тот же куст, и мне приходилось объезжать это место, когда я отправлялась на поиски гепардов, — нельзя же нарушать установленный порядок.