Пятницкий

Шла широкая подготовка к IV (Объединительному) съезду партии. Политические заключенные обсуждали статьи и тезисы как большевиков, так и меньшевиков, страстно спорили по вопросу бойкота I Государственной думы и проклинали свое вынужденное бездействие.

А тут еще целиком провалился Одесский комитет партии и собрание, созванное для выбора делегатов на предстоящий Всероссийский съезд.

Было от чего прийти в бешенство! Ведь совершенно ясно, что никакими материалами, уличающими арестованных, за исключением Шавдии и Мовшовича, охранка не располагает. Держат так, на всякий случай, без предъявления обвинений и без допросов. Решили принять самые эффективные меры. Каждый в отдельности написал прокурору заявление, требуя либо вручить обвинительный акт и назначить день суда, либо же освободить из тюрьмы. В противном случае угрожали объявить голодовку. Даже определили день, когда начнут голодать, и уже отказались от продуктовых передач во время свиданий. Теперь всем готовившимся к голодовке приносили только цветы.

Прокурор дрогнул и распорядился выпустить всех, захваченных на собрании Городского районного комитета (кроме тех же Шавдии и Мовшовича), под надзор до суда.

Еще раз к Пятницкому пришло ни с чем не сравнимое ощущение свободы. Выйдя из тюрьмы, он избегал всю Одессу. Просто так. Все казалось ему внове: и море, бесконечно меняющее краски, и теплый ветер, пахнущий йодом, смолой и рыбой, и помпезная величавость Одесского оперного театра, и даже памятник Ришелье.

Но бездумной радости хватило ровно на один день. А уже на следующий Осип попытался включиться в работу Одесской партийной организации. Действовать приходилось очень осторожно — ведь он был «под надзором», и любой опрометчивый шаг мог привести его обратно в тюрьму, которая порядком ему надоела. В Одесском комитете заправляли «заядлые» меньшевики А. А. Шнеерсон (Фридрих) и Л. Н. Радченко. Что касается членов комитета — большевиков, то они либо находились в тюрьме, либо вынуждены были скрываться. Тем не менее Осип через рабочих-табачников кое-кого разыскал и договорился о проведении собрания членов партии — большевиков. Нашли подходящую квартиру. Собрание состоялось и стало первым этапом объединения большевиков после массовых арестов и репрессий начала 1906 года.

Что касается самого Пятницкого, то он довольно долго раздумывал, как ему быть. Остаться в Одессе и явиться на суд? Он почти не сомневался, что рано или поздно следствие докопается до его настоящего имени, и тогда несколько лет каторги обеспечено. Уехать? Но ведь для группы большевиков, оставшихся в Одессе, дорог каждый человек. Он написал шифрованное письмо Надежде Константиновне Крупской в Петербург с просьбой определить его судьбу. Ответ пришел уже из Москвы, от Гусева. Он предлагал Пятницкому приехать и начать работу в Московском комитете. Правда, еще не было ни московских явок, ни денег, ни даже приличной одежды. Между тем его уже вызвали в военный суд. Оставаться в Одессе и переходить на нелегальное положение не имело смысла. Пятницкий занял несколько рублей, быстро собрался и поехал в свой родной Вилькомир.

Четыре года пролетело с того дня, когда Осип последний раз ночевал в домике на Банной, где умер отец и где все еще жили мать и старшие сестры. Каким же крошечным показался ему теперь Вилькомир после Берлина, Лондона, Лейпцига, Одессы…

Вот и холм с развалинами старинной крепости на плоской вершине. В декабрьские дни прошлого года над руинами взвился красный флаг. Тюрьма, костел, монастырь, базарная площадь, городской сквер — место прогулок и флиртов гимназистов и гимназисток. Все словно бы сместилось, сдвинулось друг к другу, стало ниже, уже, меньше.

Все в Вилькомире осталось по-старому… Все ли? Ведь тогда, в 1902 году, когда Осип прожил несколько дней в семье, ему казалось, что ничто не сможет поколебать устои размеренного и привычного, как родимое пятно, безрадостного, состоявшего из каждодневной борьбы с нуждой бытия уездного городишка. И вот поди ж ты, мощная волна революционного подъема обрушилась в прошлом году и на Вилькомир. Пятницкому рассказывали о дружине вооруженных крестьян человек в 50–60, которая, скрываясь в дремучих лесах Вилькомирского уезда, вела вооруженную борьбу с царскими властями в семи волостях уезда.

В самом Вилькомире, кроме вездесущего бунда, создалась довольно крепкая организация РСДРП, с которой Пятницкий тотчас же установил связь.

В этот свой приезд на родину он услышал имя Винцаса Мицкявичюса-Капсукаса, еще совсем молодого человека, основавшего в 1904 году прогрессивный журнал для молодежи «Драугас» («Товарищ»), издававшийся за границей. Винцас сразу же после вступления в Литовскую социал-демократическую партию начал борьбу против господствующего в ней оппортунизма. А весной 1905 года из социал-демократической группы «Драугас» была образована Литовская социал-демократическая рабочая партия (ЛСДРП), признанным лидером которой стал Винцас Капсукас.