Пятое Евангелие

На первом этаже нашего дома работала Ватиканская служба здравоохранения. Когда мы с Симоном были детьми, американские священники летали на осмотр к врачу в Нью-Йорк, чтобы не рисковать, обращаясь к ватиканским докторам. В течение полувека страшные истории сопровождали каждого папу. Пятьдесят лет назад у Пия Двенадцатого случилась непрекращающаяся икота, и врач прописал ему инъекции молотых мозгов ягненка. Другой папский доктор продал газетам историю болезни Пия и забальзамировал мертвое тело, использовав экспериментальную технологию, от которой тело понтифика вздулось и пускало газы, как смоляная яма, прямо перед паломниками, что выстроились к нему в очередь на поклонение. Десять лет спустя Павлу Шестому потребовалось удаление простаты, и ватиканские доктора решили провести операцию в библиотеке. Сменивший его Иоанн Павел Первый умер после тридцати трех дней пребывания на посту, потому что его врачи еще не знали, что он принимает таблетки от заболевания крови. Можно было бы заключить, что ватиканские гробовщики – первоклассные мастера, учитывая практику, которую они получают. Но не существует такого понятия, как ватиканский гробовщик, и такого места, как ватиканский морг. Пап бальзамируют у них в апартаментах добровольцы из похоронных бюро города, а остальным достаточно дальней комнаты в Службе здравоохранения. В эту комнату я сейчас и направлялся.

В клинике было две двери: одна для епископов, другая – для всех остальных. Даже сейчас я вошел в дверь, которая соответствовала моему рангу. Ключ Моны без труда открыл замок. До рождения Петроса она работала здесь на общественных началах, как весь наш медперсонал, в дополнение к основной работе в городе.

В этой приемной я не бывал с того дня, когда у отца случился инфаркт. Окна выходили на гараж и музеи, поэтому я побоялся включать свет. Но мне он был и не нужен, чтобы вспомнить, как выглядело это место. Белые полы и стены, белые пластинки оконных жалюзи. Одетые в белое врачи и медсестры двигались так медленно, когда мы вносили отца внутрь, словно уже решили, что он проходит последний порог на пути в рай. Когда Мона пошла сюда работать, я ни разу не спускался встретить ее после дежурства, и ни разу она не спросила меня почему.

Я шел по коридору, одну за другой открывая двери приемных покоев. Как я и ожидал, нужная мне комната оказалась в самом конце. Я еще не успел открыть ее, а уже почувствовал запах бальзамирующего состава. Внутри не было откидной кровати, обернутой гигиенической бумагой, только покрытый простыней стальной стол. Белая простыня вздувалась холмом, скрывая лежащее под ней тело.

Я отвернулся от Уго; мне казалось, что я вторгаюсь в его частную жизнь. Этот человек поставил на двери два засова и в кабинете привинтил сейф к полу. Человек, который за все время, что мы с ним работали, ни разу не показал мне фотографии своей семьи – да и была ли у него семья? Возможно, потому его тело до сих пор лежало здесь, через три дня после смерти, томилось в дальней комнате, без вигилии и без слова заупокойной мессы.

– Уго, – сказал я вслух, – прости меня.

За то, что я здесь. За то, что потревожил твой покой. За то, что не откликнулся, когда ты пришел ко мне за помощью.

Я отвел взгляд и стал изучать содержимое стоящего рядом медицинского столика на колесах – не найдется ли там его вещей? Но вместо них я обнаружил картонную папку с наклейкой: «НОГАРА, УГОЛИНО Л.» На первой странице приводилось изображение человеческого черепа, покрытое рукописными пометками. Помня об отпечатках пальцев, я сперва вытащил из автомата на стене пару латексных перчаток и только потом взялся за папку.

На правой стороне черепа было нарисовано черное отверстие. Рядом приведены размеры. Выходная рана находилась на левой стороне, точно так же обмеренная. На следующей странице изображался силуэт всего тела, с перечислением всех шрамов и пятен на коже Уго. Мне сразу на глаза попалось слово «желтуха», за которым шла ссылка на одиннадцатую страницу истории болезни пациента.

Я пролистал страницы. Папка почти целиком состояла из результатов обследований за последние полтора года. Ее завели незадолго до первой поездки Уго в Эдессу, когда он сделал прививки от тифа и столбняка. Этой весной он получил положительные результаты анализа на гепатит. Потом не прошел тест по зрению. После этого записи стали появляться чаще. Уго ходил к врачу каждый раз, когда возвращался в город. Страницу одиннадцать, на которую ссылался отчет о вскрытии, заполнили менее месяца назад.

У пациента проявляется вторичное бредовое расстройство, указывающее на алкогольную зависимость. Боится потерять работу. Боится преследования, боится, что кто-то причинит ему вред. Признаки возможной конфабуляции[18]. Прошел тест на корсаковский синдром[19], но признаков амнезии не обнаружено. Повторное тестирование на потерю памяти – через шесть месяцев. Прописано: тиамин; консультация специалиста.