Пятое колесо в телеге

Ленка лежала на животе, уткнувшись лицом в траву и вытянув руки перед собой. Без сознания. В правом кулаке – листок бумаги. Не задумываясь, я вытащил его из ее обмякших пальцев и смял в комок. Никто не заметил. Рыжие волосы на девчачьем затылке на моих глазах заливало кровью. Не обильно, как при артериальном кровотечении, но тоже прилично.

Я склонился ниже.

Осколков кости не видно – уже хорошо. Три ровных углубления, быстро заполняющихся темной кровью. Это кожа пробита, не кость – почти уверен. Хочется быть уверенным.

А еще я уверен, что такие же правильные повреждения есть и у меня на затылке: прямоугольные, центральная отметина больше, по краям – чуть меньше, но расстояние между ними – как по линейке.

Это… кастет.

И я так мог лежать недавно, просто у меня… кость крепче. И живучесть – с тех пор, как произошел перенос сознания в подростковое тело. А девчонке много ли надо?

Я вскочил на ноги и попытался разглядеть убежавшего. Не мог же он далеко…

Наивный.

Толпа же кругом. Этот урод правильно все рассчитал – ударил сзади коротким движением и нырнул под мост, где больше всего народу. Ищи его теперь. Предполагаю – даже момента удара никто не увидел, разве что случайно, чудом.

– Расступись! Дорогу.

Врачи подоспели. Даже не со «скорой», а откуда-то из парковой администрации. Подсушили на скорую руку бинтами рану, аккуратно погрузили Ленку на носилки и быстро утащили в местный медпункт – где-то в районе летнего кинотеатра. Я было вызвался носильщиком, но меня вежливо отодвинули более крепкие добровольцы из числа отдыхающих.

И внутрь не пустили.

Потом все же приехала «скорая помощь». Ленку уже с забинтованной головой и лежащую боком на носилках перегрузили в машину и увезли. Из переговоров с местными врачами я услышал, что в Первую городскую.

А еще я услышал очень нехорошее слово…

…Кома.

Ничего себе – прогулялись по бульвару!

Зла нет, говоришь?

Глава 22 Поперек батьки

А ведь круг замкнулся!

Я на ходу тупо разглядывал смятый листок, на котором на скорую руку была намалевана… «каракуля», как выразилась Ленка. Фломастером. Который наверняка подружки пожалели ей отдать с собой, вот она прямо при них там и рисовала на берегу. А потом еще и умудрилась раньше меня прибежать к фонтану. Бедная девчонка! Неужели все случилось из-за этой закорючки?

Как?!!

И опять эта «восьмерка»!

Да-да! Она самая. Горизонтальная. Знак бесконечности плюс двойной крестик сверху. Точно такой, что в числе прочих показывал мне Цимакин в автобусе. Ну, когда рекрутировал меня на ночные художества.

Итак, три значка на бумажке у Цимы – и три неприятности у меня, каждая из которых прошла под одним из этих знаков: «глаз Хора», буква «Я» со зрачком – обнаружен в кармане на фантике после того, как я огреб кастетом по затылку; «жук-скарабей» – на пояснице у Ольги, которую я черт знает в чем подозреваю, причем, что касается «черта», то это почти буквально; и «восьмерка с крестом» – она странным образом связана с тем же самым кастетом, что оставил идентичные отметины и у меня, и у Ленки-студентки!

И, к слову, в последнем нападении тоже «чечен» виноват? Которого типа невежливо оттолкнули! И кто был груб на этот раз? Пухлая девчонка? Как-то не бьется эта версия!

Я задумчиво шагал вдоль паромного причала в сторону автобусной станции.

И на душе было – гаже не придумаешь!

Словом… пора мне возвращаться в родной стройотряд. Где ждет меня Тошка, где друзья-товарищи, комсомольский вожак со смешным рыжим греком и… Цима! Которого я, кажется, слегка недооценил. Во всяком случае, формально концы несуразностей пока сходятся именно на этой фигуре! А корень он Зла или просто случайный пассажир – это как раз и нужно выяснить. И недавний посыл «оно мне надо» после происшествия с ни в чем не повинной девчонкой уже не работает.

Не канает!

Я вас, уродов, на чистую воду выведу! Садисты-сатанисты.

Доехал без приключений.

С трудом оторвавшись от соскучившейся Тошки, я отправился на отчет к начальству.

Надрезов, как это ни странно, к моему длительному отсутствию отнесся более чем равнодушно. Даже с койки не встал, пока я рассказывал о помощи, оказанной его сестренке с «жуком» на заднице. Почти… на заднице.

Что за игнор?

– У вас все в порядке, Виктор Анатольевич? – не выдержал я его сонно-безразличного выражения лица. – Вы не заболели, случайно?

– С-с чего это ты взял?

– Выглядите, как… Мишка-Кала.

– Э-э… ты хотел сказать… «коала»? Медведь, что ли, австралийский?

Я вздохнул. «Не верю» по Станиславскому.

Спрашивает, слова какие-то выговаривает, а я вижу – похрен ему все! Вроде и на умняк припал с этим «мишкой», а на роже – черным по белому: «Когда же ты, настырный поц, от меня отвяжешься?» И только долг комсомольского лидера не дает ему озвучить сей насущный вопрос посредством привычных колебаний воздуха. К тому же… ощущение такое, что ему даже разговаривать лень!

Мне аж интересно стало. И что это у нас такое происходит?

– Да нет, уважаемый Виктор Анатольевич. Для коалы вы сегодня чересчур бодрый. А вот «Кала» – для вас в самый раз. Краше только в гроб кладут. Температуры нет?