Пятое колесо в телеге

С другой стороны – впечатление такое, что не на коленке это все состряпано. Чувствуется громоздкая и продуманная система. В которой… а ведь в ней и конспирация должна быть! И меры безопасности – а вдруг какой-нибудь «стукач» затешется в стройные «чертовы ряды»? Ну, вроде меня, к примеру.

– Цима!

– Ты задрал уже… Старик. Чего опять?

– Просто хочу разобраться. А как это все называется?

– Что «все»?

– Ну, наша организация. Ступени там, уровни.

– Церковь.

Даже ни на миг не запнулся!

– Так ведь… есть уже церковь. Православная там, католическая.

– У них православная. А у нас – сатанинская. «Церковь сатаны», все просто.

Категорично!

То слова от него не дождешься, то – ба-бах! Ни много ни мало – «Церковь сатаны». Насколько я помню – детище чикагского дьявола Антона Ла-Вея. Неужто и до Советского Союза докатилась эта «чертова мода» конца двадцатого века?

– А если про нее узнает кто?

– Кто?

– Менты, к примеру.

– От кого?

– Ну… я-то не собираюсь. А вдруг на моем месте оказался бы стукач?

Цима усмехнулся снисходительно:

– И что бы этот стукач ментам рассказал? Что знаки рисовал на стенках?

– Тебя бы сдал!

– А я бы в отказ пошел. Докажи! А кроме меня, ты никого и не знаешь. И не узнаешь, пока тебя на следующую ступень не посвятят. А там дальше… сам не захочешь никого сдавать.

А ведь он подкован!

Я бы сказал, юридически подготовлен к возможной схватке с Законом. И это… не самообразование. Его натаскали! Грамотно и толково. И схема эта – каждый знает только непосредственного начальника – родом из подполья народовольцев девятнадцатого века, мне ли, историку, не знать таких элементарных вещей.

А еще эта фраза – «сам не захочешь никого сдавать» – это ведь не угроза, я почти уверен. Точнее, не только угроза – наверняка рядом с «кнутами» заготовлены и «пряники». Сто процентов. И не исключено, что на следующих ступенях посвящения адепта будут реально заинтересовывать! Например… деньгами, как меня сегодня. Червонцами, на которых эти «мудрецы» разглядели где-то там знак Люцифера. Тогда чуть более понятным становится и странноватый фанатизм неофита Цимакина, которого я действительно недооценил. Вроде бы на первый взгляд туповатый селюк, а попу, извиняюсь, рвет за темное дело – как неистовые комиссары в пыльных шлемах. Те, которые с незрячими глазами и на боевых лошадях выбивают в сабельном походе колючие крошки из кронштадтского льда.

Только в случае с Цимой – у этих дьявольских комиссаров наверняка есть за душой и… личный цимес!

Ай да селюк!

Глава 24 Выпавший в осадок

Не срослось.

Я был почти уверен, что в открытом мною кружке юных мракобесов согласно сатанинской иерархии над Цимакиным стоит… Фасулаки. Наверное, сработал эффект личной антипатии – ну, не нравится мне этот рыжий оглоед! Плюс ко всему прочему не выходили из головы загадочные намеки Жорика на «клуб любителей творчества Булгакова», если я при первой встрече правильно понял его сентенции.

Получилось, что… неправильно.

На следующий день после моего ночного посвящения в черти первого ранга сразу после завтрака ко мне подошел вовсе и не Жорик, а… Галя Смирнова, староста параллельной группы.

И приветливой ее назвать было очень трудно.

– Караваев, можно тебя на минутку? – глухо произнесла она, окатывая тяжелым взглядом жмущуюся ко мне Тошку.

– Разве что… на минутку. Не больше. – Я снял руку с плеча подруги и чмокнул ее в щеку. – Прости, малыш, я сейчас.

Вообще-то Галина «пожирала» наше с Тошкой законное личное время. Перед выходом на виноградники Надрезов с барского плеча всегда даровал нам минут пятнадцать – двадцать чистого безделья, добрейшая душа. «На переваривание пищи и покурить», – как он сам выражался. Полусонный народ хаотично шарахался из угла в угол, совершенно бездумно кучковался в разных местах, порой и в самых неожиданных, покуривал в кулак болгарские сигаретки и лениво выдавливал из себя полузабытые анекдоты, заменяя по утренней своей немощности полноценный смех короткими всхрюкиваниями.

Конечно, тут в стройотряде мало кто вообще высыпается.

Если этот зоопарк до полуночи не уколбасишь, до утра будут «скачки с препятствиями». То курить бегают, пока из промежности не закапает, то втихаря бренькают где-то на гитарах в романтичном полумраке, то заводят монотонные дебаты «за баб»: типа «все беды от них», «волос долог, ум короток», а главное – «настоящим пацанам западло все эти уси-пуси разводить в таком взрослом и самодостаточном возрасте». С выразительными подглядываниями в мою сторону.

Я и сейчас привычно словил пару «косяков» в свой адрес по факту «поцелуйчиков» в общественном месте. Не прожгли бы кожу, прям-таки гамма-излучения зависти!

– Ходили? – отведя меня чуть в сторону, непонятно спросила Галина, потом решила все же уточнить для проформы: – Ночью? С Цимакиным?

У меня непроизвольно вытянулось лицо.

И как прикажете это понимать? Следила?

– С-с какой… целью интересуемся, девушка? Надрезов поручил подглядывать за мальчиками?

– Не тупи. Я «Неистовый»!

А я… охреневший.