Пятьсот часов тишины

На Чусовой есть где развернуться таланту! И притом в любом жанре. Я понимаю: Чусовая пока еще в стороне от большой дороги. По когда придет туда большая дорога, многое исчезнет бесследно. Пожалеют художники!

…Ну а войдет в строй Трансуральская водная магистраль, мы и по ней непременно тогда прокатимся, направляясь по делам или в очередное свое путешествие.

Впрочем, за себя не могу ручаться. Очень может быть, что в один, как говорится, прекрасный день, еще до Трансуральского водного пути, я снова окажусь среди милых сердцу чусовских скал! Очень может быть!..

Спору нет, хотелось бы и Гавану повидать, и покачаться на плоту в Тихом океане, и погостить у австралийских аборигенов… Вспомнилась висевшая прошлым летом у нас на работе афиша: «Путешествие за границей— интересный отдых». И символический рисунок: томные голубые птицы летят над голубой планетой. Перед такой завлекательной афишкой нешто устоишь?! Загипнотизированный ею, я даже готов нырнуть в крокодилий кипяток Лимпопо, побарахтаться в полынье с моржами у Южного полюса, но… кому что дано. Или, точнее, «всем тропам — свой черед», как сказал Ованес Туманян.

На Волге плавает сейчас теплоход «Иван Тургенев», а мы помним, что сам Иван Сергеевич никогда Волги не видал. Невероятно, правда? Тургенев любил Орловщину, любил Париж и провел в нем чуть ли не половину жизни. Однако даже Тургенев для нас в этом отношении не образец. Нет, мы не станем мечтать о Новом Орлеане до тех пор, пока не побываем в Новосибирске, в Кара-Кумах, в Амбарчике…

…Так куда же мне теперь дальше направить свои стопы?..

Меня завлекают Таймыром, Курилами, среднеазиатскими древними путями…

А вот какое «соблазнительное» письмецо получил я недавно от бывшего своего ротного Николая Ивановича Митрофанова.

«Обскакал я Вас, дорогой, на сей раз, да еще как! Чусовая? Хе-хе. А что Вы скажете насчет 2684 км + 2684 км по Енисею, от Красноярска до Диксона? С заездом (по самой северной в мире железной дороге, уложенной на промерзшей земле) в Норильск. Со стоянкой в Игарке и в Дудинке. С могилами декабристов в Енисейске. С посещением Курейки. А знаете Вы, кто такие нганасаны, долганы, эвенки? А я в их чумах сиживал и «шпирт» пил. Меня на их кладбище мутило — только не от «шпирта», а потому что они мертвецов своих не закапывают: лежат в кое-как сколоченных ящичках среди тундры, а ветер с Карского моря позванивает в шаманские колокольчики, подвешенные подле гробов…

А знаете, как белуху ловят, — вот чудо-юдо, скажу Вам! Не то рыба, не то корова, не то свинья.

Конечно, ни кинофильма, ни фотографии не привез: не умудрен, но в сердце все сложил и Сибирь полюбил так крепко, что, кажется, на будущий год опять махну в восточном направлении. Поехали-ка вдвоем, а?»

Не будем отказываться, верно?

Нам прожужжали уши критиканы-домоседы: чего ради слоняетесь вы по городам и весям? Эка невидаль — «чужие места»! Если дождь, так он везде дождь. И везде в дождь мокро и грязно. И везде ноги у всех растут из одного и того же места. И ежели в кармане у тебя рупь, то на рупь тебе и почет. Тоже везде. Так чего же зря разводить суматоху-толчею на дорогах? — говорят нам.

Однако таких говорунов, к счастью, не очень много. Таких, к счастью, все меньше. У современного человека живет в душе любопытствующий Одиссей. Одиссей же, кто помнит, не любил, чтобы ему завязывали глаза, не давал затыкать воском уши.

— Хорошо, ясно! — быть может, остановит лепя читатель. — А теперь скажи-ка нам. что стало с героями «сей правдивой истории»?

«До сих пор я вспоминаю о ташах с тайным страхом», — пишет мне сменный мастер Валя — девушка из лодки дяди Юры.

В тот год она (увы-увы) не поступила на вечернее отделение Уральского политехнического института. Не поладила, бедняга, с физикой — тоже «таш» на ее пути. Наш Физик здорово чертыхался по этому поводу. И ничего не придумал лучшего — послал ей, чтоб подбодрить, газетную вырезку со своей статьей, которая так и называлась — «Стоит ли нам учиться?..».

Что касается меня, то я за Валю спокоен. Она уралочка, и ее характер сродни чусовскому: какие бы ни вставали на ее пути «бойцы» и «камни», она все равно пробьется к цели.

Кстати, она уже теперь не сменный мастер завода железобетонных конструкций, а перешла в некую проектную организацию. И очень довольна переменой. «Главное то, что теперь я буду ездить в командировки. И уже была в двух! Есть в Кустанайской области безымянный разъезд, там я первый раз в жизни увидела степь. Она меня поразила больше, чем тайга. Простор без конца — до самого горизонта. А в морозные дни степь сверкает: лучи солнца играют в кристаллах инея. Иней на траве, узоры нарисованы все равно как зимой на окнах. И вся степь в таких узорах, представляете?!»