Пятьсот лет на Марсе (СИ)

Излучение отнимало дыхание, аллювир едва тлел, а однажды ему довелось упасть в хальпиты, в гущу эктерионной пыли.

Не спасала даже маска. Лучше без нее, чем с опутавшими горло трубками с нестабильным от излучения конденсатом. Хотелось сбросить с себя эту маску и куда-то бежать. И правильно: при таком излучении конденсат мог вспыхнуть или взорваться. Движения светящегося пыльного воздуха постоянно изменялись, расходясь волнами по пещерным галереям до самых разломов и верхних уступов и пустот. Свечения то нарастали, то ослабевали. И пренебрегши осторожностью, Дэн пошел почти наугад - не за показателями геомаятника, а за свечениями столбчатых базальтов.

Удивительно, но в подземельях был воздух. Под действием изотопных смесей разлагался ледник, и, значит, освобождался кислород.

Зато не было воды.

А потом понемногу пропали почти все ощущения, и осталась только землистая поверхность стен, покрытая эммерсионным реголитом, и чувство обреченности и опустошения.

Какие-то отголоски в сознании еще убеждали вернуться, но Дэн им не верил.

Он не успел даже заменить, когда случилось так, что он перестал сопротивляться видениям аксинуации и побрел наугад.

А потом сдался, и, перестав что-либо понимать, почему-то стал что есть силы, вслух, звать Элизара Дарстэна.

Но как-то совсем не так, как в обычной жизни. Даже его имя он теперь произносил по-другому:

- Элеазар, ангел Плутона. Научи меня, что сделать, и подскажи, кого здесь искать.

Потом он стрелял в кого-то из сиггарджетса, и пропадая в безвестности, разряды не встречали никаких препятствий.

Сиггуратной реакции в пещерах не было, и тау-время и сигтелеметрия были невозможны. И прошлое, и будущее были тут так разобщены, что сиггуратная реакция не выявляла ничего. Люди вернулись на Марс не в свое время, и праэпохи затаились, затерялись в субсинуарности и не давали в сигтелеметрии никаких ответов.

Лишь хальпиты раз за разом озарялись свечением и снова угасали, - пока с последним выстрелом Дэна не отбросило на скалы силовым разрядом. Он долго катился по каким-то отлогим скалам, пока не оказался на земле, в распадке, среди камней и льдов, - а очнувшись, обнаружил, что сиггарджетса при падении так и не выпустил. И он подумал, что над измененным таурионами временем никакие эктополя ничего уже по сути изменить бы не смогли, - и спрятал сиггарджетс в карман куртки.

Отдышавшись, он замерил излучение в распадке. И оказалось, что тут была почти норма. Будто в туннелях Аида, на уровнях нижних катакомб, что были лучше защищены от излучения.

Так откуда пришел Дарстэн?

- В Арведдаре люди больше не могут понять друг друга, Элизар, - сказал он Дарстэну. - Ты согласен со мной? Мы захватили в своих целях Туннельные Спутники, а нас все равно испытывают и уводят обратно.

Не было смысла ждать ответа.

- Поэтому ты стоишь там, наверху обрыва, и ждешь, пока я уйду. Я прав? Ты ждешь от меня беспамятства. А у меня есть преимущество в несколько дней. К тахионной эммерсии у меня устойчивость. Ты выпроваживал меня подальше от Марса все три столетия. А из тебя взамен вытряхнули весь здравый смысл тем лучевым пистолетом, нейтрослеттером - чтобы не дать тебе возможности вспомнить в последние дни даже себя.

И Дэн, преодолевая непонятные увещевания голосов беречь силы в тени излучения, - стал взбираться наверх.

Отвоевывая у сумерек неумолимо утекавшее время, он перебирал вслух имена исследователей с Плутона, которые предсказывали когда-то, что Марс может быть еще раз утрачен. А после трехсот лет борьбы за выживание, что осталось людям на Марсе? Не озера и не воздух. Бури, вихри и ветра, которым и раньше не было конца.

Пустыня уже сотню лет как побеждала, и ничего не менялось. Исследователи ушли в свободный поиск к другим солнечным системам, и Марс перестал быть еще одним обитаемым континентом. Остался непокоренным, как раньше, и изогнял все недолговечное, пронизанный по всей геотектонике шельфа тахионным излучением. Сто лет тому вдруг сами по себе вступили в действие процессы геоинкарнации марсианского ядра. Верхние слои ядра в определенные столетия понемногу растапливались, и все могло закончиться взрывами подземных ледников. Значит, людей здесь тоже скоро не останется. И некому будет избавить Марс от такой участи.

Дарстэну разрядами слеттера выжгли всю память, а Астергауда еще раньше сбросили в шахту. И если Дэн вовремя не добудет для себя хотя бы глотка воды, то и для него тоже очень скоро все закончится.

Он потянулся к какому-то каменистому сростку и проследил, как небольшой кусок плоти соскользнул с его руки сам собой, словно его и не было. На тыльной стороне ладони сразу обнажились кости, которые почему-то приобрели необычный амальгамический отблеск. Не может быть, - подумал Дэн. Пройдя через излучение, он не мог не заметить геополей, в которых ткани разрушались бы настолько быстро. Или же он чего-то не понимал.

Тем временем хальпитовый сросток, что поначалу выглядел нерушимым, на удивление легко поддался и отломился от уступа.

Дэн выбрался вместе с ним из распадка и посветил на него аллювиром.