Пятый факультет

Когда Райан возвращался с ночных походов, моя тьма бесилась, и жадно впитывала все, чем была окружена аура мужчины. Эманации смерти, память последних дней жертв — все это стократно усиливало мою магию, питало ее и делало меня нелюдимей и агрессивней.

Исключение составляли отдельные люди для каждого из нас. Так я вполне спокойно переносила контакт с Пени и Софи, сносно с Ривэном, более-менее с Элдроном. Совсем хорошо мне было рядом с ожившей статуей, в которой плескалась первобытная тьма. Я не могла воспринимать тело Хеллы, как живого человека. Вот не могла и все. Это просто ожившая статуя, которая ходит, раздаёт указания, периодически гневается и убивает народ, поклоняющийся Безымянному Богу. Но не живой человек, и уж тем более не девушка. В статую заключены две души. Она сосуд для двух пленниц, которым приходится сосуществовать вместе, а одной так вообще брать полный контроль над другой. Поэтому, видя статую, я думаю о ней, как о статуе, а не как о бедняжке девочке, что умерла в детстве и чье тело у нее отняли, а теперь вот, чудесным образом оживили. Нет там Хеллы, как и не будет во второй статуе Эльхора.

Еще оставались магические существа. С ними у меня проблем, да и у Райана, не возникало. Их нахождение рядом с нами было чем-то обыденным и даже спокойным.

Если бы еще Коша не ворчал и постоянно не язвил, было бы вообще шикарно. Но увы, чего нет, того нет.

Впрочем, я зря жалуюсь. Я ведь знала, что как только душа Вейры окажется внутри плода Элайзы, мой друг кардинально изменится. Я остаюсь его подопечной, но…

Вкусняшки он носит Элайзе.

Веселить пытается Элайзу.

Цветочки приносит Элайзе… и так можно до бесконечности.

Бесит он меня. Невероятно бесит. Однако я молчу. Вскоре он и сам поймёт, что ведет себя как идиот. Без моей помощи.

— Стало быть, ты скоро исчезнешь, — Райан выдернул меня из воспоминаний, вернув к тому, кто прервал нашу тренировку. — Ты более не нужен Велиару. Он забрал все, что мог.

Я вздохнула. Мы знали, что так и будет. Что остаточную энергию, которую по глупости я ему отдала вместе с дыханием моей души, у Асгара вытянет Велиарес. Я все еще оставалась прекрасным сосудом для целей Велиареса, как и Райан. И, конечно же, идеальным вариантом для низвергнутого демиурга был ребенок от нашей пары.

Асгар не проронил ни слова. Не перечил, не возмущался. Он ждал. Возможно, нашей милости, возможно какого-то иного способа решения его проблемы. Он умирал. Совсем.

— Я не сделаю нового источника. И от Хейли не жди иного.

Асгар поник. Он все еще цеплялся за вот такую жизнь, хотя не мог не понимать, что ему, наравне с иными демонами, нет и не может быть здесь места. Наш мир не создан для таких тварей. Впрочем, паразитизм присущ и людям.

Я не колебалась. У меня не было жалости к этому существу. Потому что осознавала Асгар или Тельман, давно должными были ступить на дорогу Вечности. Ему пора на перерождение.

— Он прав. Я не стану делиться ни магией, ни дыханием.

— У меня есть месяц, — глухо произнес демон. — позвольте провести его рядом с вами. Позвольте помочь всем…

— Он остается, — хрустальный голосок ожившей статуи был непреклонен. — И пригодится сильнее, чем вы все думаете.

— Да будет так, — в унисон произнесли мы с Райаном и отошли друг от друга.

Сразу стало холодно и неуютно. Зима вступила в свои права слишком рано. А может, мужчина, прижимающийся к моей спине, был слишком горяч в этот безветренный день. Кто знает. Проверять я точно не стану.

Глава восемнадцатая

Райан Валруа.

С каких пор слово «месяц» ассоциируется у меня с приговором?

Один месяц до… а потом и после… — так станут говорить люди. Те, кто еще останется в живых, те, кому посчастливится увидеть новую эпоху в развитии магии, человечества и оборотней.

Я знал к чему стремилась Хейли. Я видел то, чего желает ее душа и чем она занимала свои мысли. Все показывала богиня еще в тот день, когда я принял судьбоносное решение. Есть ли мне о чем жалеть? Нет. Я рядом с той, с кем хотел бы прожить жизнь. Даже сейчас, когда давление эманации смерти буквально невыносимо. Я все равно внутренне ликую от того, что смог приблизиться, а не отдалиться. Даже Пенелопу Хейли воспринимает тяжело. Отца не пожелала увидеть. К Софи вот тянется, и сама этого не видит. А еще разрывается между богиней, чьего имени лично мне не известно, и госпожой Ратовской. Причем, Хейли может произнести его вслух, только вот я все равно не услышу. Магия. Божественная.

Самое забавное, что Хейли периодически путает женщин. Но при этом, тело почившей Хеллы ее отталкивает и вызывает отвращение, что в свою очередь создаёт дополнительную дистанцию с демиургом.

Чего последней явно не нравится.

Мне иногда казалось, что Темная Богиня не просто так опекает девушку, она будто видит в ней себя или продолжение себя, что вероятнее. И как бы это ни звучало, но я уже давно мысленно окрестил их матерью и дочерью.