Пятый крестовый поход

Штернберг велел Когельхайму отправляться вместе с гробом домой, чтобы лично рассказать родителям и Хельге, как жил и умер их сын и муж. Зигфрид пытался воспротивиться, ведь он был послан в поход старым графом Людвигом, чтобы охранять его сыновей, наставлять их при надобности, и он никак не может покинуть Штернберга. Но Штернберг настоял, твердо сказав, что тело брата он никому не доверит, кроме Зигфрида, и никто, кроме него, не имеет права везти его на родину. Зигфрид был Конраду и Генриху как второй отец, кому же, как не ему, проводить в последний путь рыцаря, которого он любил, как родного сына.

Зигфрид Когельхайм уступил. Вместе с ним отправлялись домой и все оставшиеся воины Конрада. Многие хотели остаться со Штернбергом, но граф им не позволил, сказав, что они заслужили отдых, а славу уже добыли.

Наступил день прощания. Тело Конрада, набальзамированное и обернутое в несколько белых полотнищ, положили в гроб, который был поменьше. Поочередно все подходили и целовали белый саван, лежащий на голове рыцаря. Так простились с другом Лихтендорф, Кассель, Данфельд, Эйснер. И последними встали над гробом граф и его дядька. Слез уже не было. Лица рыцарей были сурово торжественны. Штернберг распорядился не класть в гроб оружие брата, а передать его сыну. По знаку графа два воина поднесли крышку гроба и накрыли ею Конрада. Навеки исчезал под ней славный граф Конрад фон Лотринген, и Штернберг поймал себя на мысли, что вот мгновения, которые переходят в вечность. Стыки крышки и края гроба просмолили и опустили в другой гроб, побольше. Его также еще раз просмолили. Десять воинов, по пять с каждой стороны, взяли его и понесли к гавани, где уже стоял генуэзский корабль, капитан которого согласился доставить тело в Геную, а оттуда лежал сухопутный путь в Германию.

За гробом шли Штернберг, Когельхайм, их друзья и воины обоих братьев.

Вскоре их нагнала, поднимая тучу пыли, многотысячная толпа воинов герцога Леопольда Австрийского. После полутора лет непрекращаемых сражений за дело Христово великий вождь возвращался домой со славой и почетом. Он подарил тевтонцам много лошадей, а тамплиерам пятьсот марок серебром на возведение стен и башен сирийской крепости Атлита.

Стройными рядами немецкие крестоносцы покидали опостылевшую песчаную землю Египта. На заматерелых, загорелых лицах северных воинов играли улыбки, у некоторых больше похожие на оскал из-за увечащих шрамов, у других – вымученные, у остальных – усталые, но радостные. Много друзей осталось лежать в песках. Они никогда не увидят дом. Они обрели вечный приют. И кто знает, что впереди у тех, кто остался жив? Во главе войска ехал сам герцог Австрийский. Пронзительный взгляд его холодных глаз в последний раз осматривал Дамиетту, так и оставшуюся для него неприступной. Лихтендорф знал одну из основных причин, почему герцог возвращался в Австрию, и поделился этим со Штернбергом. Самодурство папского легата Пелагия доводило Леопольда Австрийского до бешенства, но, чтобы не поссориться со Святым престолом, он вынужден был сдерживать свои чувства. Пелагий, откровенно бравировавший благосклонностью к нему папы римского, его именем и именем Господа, продвигал в жизнь все свои идеи, которые чаще всего были бредовыми, показывающими откровенную бездарность человека в сутане, стремящегося играть в полководца. Герцог понял, что, имея рядом с собой Пелагия, нормально вести войну невозможно и конец ее будет печален, если командование окончательно перейдет к нему в руки. Поэтому он решил завершить поход, пока еще есть возможность достойно сделать это.

Вот герцог поравнялся с печальной процессией и узнал графа Штернберга. Они обменялись взаимными приветствиями, и герцог спросил, кого несут в гробу. Штернберг сказал, что это его брат – граф Конрад фон Лотринген. Леопольд Австрийский нахмурил лоб, как бы припоминая этого рыцаря, а потом, видимо поняв, о ком идет речь, высказал графу свои соболезнования и спросил, намерен ли он сражаться дальше или отправляться домой. Штернберг ответил, что он и его друзья будут биться до конца. Герцог пожелал ему удачи и сказал, что никогда не забудет такого славного рыцаря, как граф фон Штернберг. Не мог он проехать мимо и Карла фон Лихтендорфа. Леопольд Австрийский сказал, что ждет его у себя при дворе, когда Крестовый поход завершится. Потом герцог пришпорил коня, оставляя печальную процессию позади.

Пристань была полна народу. Рядом с кораблями, принимавшими крестоносцев, разгружались генуэзские и венецианские галеры. Они привезли много продовольствия и древесины для осадных орудий. В гавань входило судно из Тира, доставлявшее товары для короля Иерусалимского. За ним шли три судна тамплиеров и высокобортный византийский дромон, привезший богатых купцов с вооруженной охраной. И всюду сновали мелкие рыбацкие суденышки, насквозь пропитанные запахами морепродуктов.