Пятый курс

– О, это совершенно необычный зверь, профессор! – горячо заговорил Кристофер. – Это… Это словно демон из древних мифов, о которых вы рассказывали на лекциях! И еще… Профессор, он разговаривает!

– Вот как? – усмехнулся профессор. – И что же он вам такого интересного рассказал, этот демон?

– Его речь неразборчива… – «почти, как ваша», – подумал студент – дикция профессора, и правда, оставляла желать лучшего. – К тому же, язык… Это не английский язык.

– Возможно, шотландский или валлийский? – предположил профессор.

– Я не знаю, – развел руками Кристофер. – Ну вы-то уж наверняка определите!

– Демон из мифов, говорящий на непонятном языке… – задумчиво проговорил профессор. – Знаете, Адамс, у нас в Англии, в отличие от других северных стран, и мифологии-то приличной нет… И все же… – идти домой не хотелось: Эдит снова станет ворчать из-за протекшего бочонка с пивом, что мол, в доме пахнет, как в пивоварне. Да и от него самого после трех пропущенных в пабе пинт, должно быть, пахло так же. Еще, чего доброго, дрожайшая супруга снова отправит ночевать в ванную, так как не выносит его храпа… – Пожалуй, я готов прогуляться с вами, Адамс, – кивнул он студенту. Но Верхний Вуттон… – он поднял голову к начавшему уже клониться к западу солнцу. – Это не так уж близко.

– У меня машина, – сообщил Кристофер. – Отец оставил мне ее на эти выходные.

– Машины… – профессор поморщился. – Недолюбливаю их… Ну да ладно, что с вами поделаешь, дети прогресса. Поехали на машине.

В сарае царил полумрак, одинокая лампочка под потолком света почти не давала, и чтобы рассмотреть сидящее в клетке существо – то, что это не зверь, ему стало ясно с первого взгляда – профессору пришлось приблизиться к решетке почти вплотную.

– Осторожнее, сэр! – предупредил его Старый Боб, хозяин коттеджа, на заднем дворе которого они сейчас находились. – Оно кусается! Мельнику Роббину руку до кости прокусило, когда тот ее сдуру просунул сквозь прутья, еле вырвался.

– Надо думать! – усмехнулся профессор. – Вон какие зубищи!

Существо в клетке отдаленно напоминало человека или, скорее, злую карикатуру на человека. Роста оно было небольшого, крайне тощее, кожу имело темную и блестящую, глаза огромные и производившие впечатление светящихся, но, скорее всего, это в них просто отражался свет лампочки, и казалось так лишь из-за их необычного размера. Когда оно разевало рот, можно было увидеть острые, но редкие зубы. На бедрах существа сохранилось что-то наподобие остатков одежды.

– Где его поймали? – спросил профессор, оборачиваясь.

– Моя Мария наткнулась на него прямо тут, рядом, – охотно ответил крестьянин. – Оно лежало на дне силосной ямы. Мы сперва подумали, что оно дохлое, но уже потом, когда его вытащили на поверхность, оно вдруг зашевелилось, и мы посадили его в волчью клетку! И правильно сделали, я вам скажу! Силища у него исполинская! Стальные прутья руками гнет! И еще знаете что? Возле ямы не было никаких следов. Совсем. Словно оно туда не по земле пришло, а прямо с неба упало.

– Может быть, с дерева или с крыши? – предположил Адамс.

– Нет там никаких деревьев! И крыш рядом нет, вы же видели!

– Но как-то ведь оно должно было туда попасть… – настаивал студент.

– Правда ваша. Но как – ума не приложу. Истинно, с неба упало.

В этот момент из клетки послышалось невнятное бормотание.

– Тихо! – потребовал профессор. – Оно что-то говорит!

Несколько минут он внимательно вслушивался в звуки речи загадочного существа.

– Ну что? – не выдержал, наконец, хозяин.

– Вы правы, Адамс, это определенно язык, – повернулся профессор к студенту. – Не английский, но и не шотландский и не валлийский. А также не немецкий, не французский, не латынь, не греческий, не испанский и не финский. Больше похоже на что-то славянское. Может быть, сербский или русский…

– Вы и их знаете? – с уважением поинтересовался Кристофер.

– Увы, – развел руками профессор. – Славянские языки мне пока не поддались. Когда-то давно я пытался учить русский и даже пробовал читать в подлиннике Достоевского – это их великий писатель – но далеко не продвинулся. Впрочем, кое-что, конечно, в памяти сохранилось… Мне кажется, оно жалуется, что у него что-то похитили. Счастье или радость… Или прелесть… И еще все время повторяет бессмысленное слово «голлум». Возможно, это какое-то имя или название местности, откуда оно родом.

– Он говорит по-русски? – без особого удивления переспросил Боб.

– По-русски или на каком-то родственном русскому славянском языке.

– Надо же, какие, оказывается, уроды эти русские! – презрительно бросила с порога жена Боба Мария. – А кто-то еще говорил, что они такие же люди, как мы!

– То есть если бы это существо говорило по-английски, вы бы сочли уродами всех англичан? – обернулся к ней профессор.

– Так оно же и не говорит! А вообще, это безобразие: приперся к нам в Англию – изволь изъясняться по-человечески!

– В деревне у кого-нибудь есть фотоаппарат? – спросил профессор у хозяина. – Надо его сфотографировать.

– У Длинного Джеймса есть, – кивнул крестьянин. – Сейчас пошлю кого-нибудь за ним.