Пятый всадник

Когда Роберт понял, что это, то издал только один короткий нечленораздельный вопль. В котором был вопрос: «Почему я еще живой?!». После этого орать уже не было сил. Только хрипеть и издавать звуки, похожие на смех от осознания того, что, не утруждая себя убийством, они разделывали его живьем, неторопливо рассекая мышцы, кожу и сухожилия, чтоб поудобнее извлечь внутренности…

Хрипы сменились бульканьем в момент, когда дисковая пила вгрызлась человеку в горло. Когда в глазах начало наконец-то темнеть, он был только чертовски рад.

Последнее, что увидел бывший профессор и художник, была надпись, горящая на забрызганном кровью экране планшета в приложении «Monster-Go»:

«Поздравляем, вы поймали вашего первого монстра и получаете 10 бонусных очков. Хотите продолжить игру?».

К твари присоединились еще две и так же деловито приступили к трепанации человеческого черепа.

Светлана Багдерина. Слепой

То, что Ромка слепой, выяснилось при первой его вылазке, когда шестилетнего пацана, дуреющего от сознания собственной крутости, старшие ребята взяли на дальние рубежи собирать трофеи.

На земли их поселения, комплекса бомбоубежищ, по документам давно разрушенного завода проходивших под кодом «Норильск», Нору, вечером напали бандиты. Но народ в Норе проживал тёртый, и гастролёры нарвались сперва на дозоры, потом – на минное поле, затем на пулемёты и, оставив убитых и снарягу, ретировались.

Утром мужики покрупнее пошли восстанавливать минные поля, защищавшие поля картофельные и хлебные, а мелкие отправились собирать репарации и контрибуции, как выразился дед Гаврила.

– Стой! – Пашка догнал малыша, сцапал за шкирку и рванул так, что только пятки в воздухе мелькнули.

– Ты чего хватаешься? – губы мальчишки, плюхнувшегося задом в грязь, обиженно надулись.

– Ты слепой?! Грелку не сечешь?! – зло выкрикнул Пашка, но даже такому карапету, как Ромка, было видно, что он испуган.

Рот Ромки открылся. Про грелку, аномалию, висящую над землей и выдающую себя искрами, не знали только младенцы. Но тут-то никаких искр не было! А что земля горелая, так после вчерашнего она тут везде такая.

– Клоп-шутник, – фыркнул Лёха, их старший, важно поправил кобуру на боку и двинулся дальше. Но когда Ромка едва не вступил в электру, а час спустя только быстрота реакции Лёхи спасла его от воронки, ребята задумались. Экскурсия в сопровождении взрослых по аномальным местам Норильской области, как поселяне именовали окрестности Норы, стала ему приговором: ни видеть, ни слышать, ни ощущать каким-либо другим образом ни одну из аномалий мальчишка не мог. Конечно, глухих, немых и даже слепых – настоящих, без глаз, рождалось немало, хоть и прошло после войны уже девяносто семь лет, но про зрячих, которые в упор не видели аномалии, не слышал никто.

Ромка надеялся, что повзрослеет – и пройдёт его дефект, забудется прилипшая в тот день обидная кличка «Слепой». Но шли годы, а слепота его аномальная оставалась. В отчаянной надежде, что всё наладится и сбудется мечта стать бойцом или курьером, он вместе со всеми занимался огневой и физической подготовкой, рукопашкой и изучал ОБЖ. Но на комиссии, которую проходили четырнадцатилетки, распределение ему было одно: работа в мастерских. Выходить – максимум по Норильской области, и то при условии, что выучит наизусть расположения немногочисленных ее аномалий.

– Ты неплохой стрелок, Бесхлебников. И с ножом, говорят, хорош. Но за пределами области ты обузой будешь своим. Вместо того чтобы задачу выполнять или ноги уносить, они тебя за ручку должны будут водить, – вздохнул Зима, командир Норильска, прочитав в глазах парня все обиды, возражения и обещания, рвавшиеся выплеснуться – и не выплеснувшиеся. Ибо мечты – мечтами, а истину Рома видел сам.

Так начались трудовые будни Романа. Сколько раз он обдумывал план побега, не важно куда, главное – откуда: доказать, показать, убедить!.. Но даже на стадии планирования всё заканчивалось встречей с первой аномалией, и на стадии исполнения, он знал, всё завершится точно так же.

А жизнь за пределами области и Ромкиной досягаемости протекала полноводной рекой. Бойцы ходили в дозоры, охотились, отбивали поля то от зверья, то от бандитов, возили продукты в город – менять на патроны, лекарства, одежду. Ромка же, стиснув зубы, единственный мужчина среди женщин-мастеров, год за годом осваивал металлообработку и устройство локомобиля.

Тот рейд начался внезапно. Одну минуту всё было тихо и сонно в мягких лучах заходящего солнца, но миг – и заполыхали стога, лошади заметались под градом стрел, перескочили через изгородь – и оказались на минном поле. Не успели люди опомниться, а земля успокоиться от разрывов, как в проходы, перескакивая через трупы коней, ломанулась орущая орда.

Набег, конечно, отбили, и остатки бандитов, загрузив наспех похватанные продукты на трофейную телегу, под покровом темноты сбежали, но стоила эта победа дорого. Одно из убежищ, используемое под склад, к утру превратилось в лазарет, куда из операционной медленным стонущим ручейком стекались раненые.