ПиДЗа

Закрытая черепно-мозговая травма. Сотрясение средней степени тяжести без признаков сдавливания головного мозга. Длительная гипоксия. Вывих колена, разрыв связок голеностопа. Два сломанных ребра и ушиб внутренних органов. Постельный режим. Седативные (натрия бромид, бромкамфора, фенобарбитал плюс этилбромизовалерианат). Транквилизаторы (хлордиазепоксид, диазепам, оксазепам). Снотворные, антигистаминные, витамины, ноотропы…

В какой-то момент я перестал задавать себе вопросы. Костя, Дима, Таня, Алина. Какая разница? Есть просто я. Есть она. Дети. Друзья. Дом. Я люблю. Меня любят. И если мой мозг сыграл со мною злую шутку, кому какое дело? Конечно, я все еще путаюсь. Знаете, когда у вас большая семья, вы можете случайно позвать, допустим, старшую дочь именем младшей или именем жены. «Ма, Тань, э-э-э-э, блин, Дашут, подай телефон, — иногда слышат от меня родные». Они уже привыкли. Дети особенно. «У папы от удара слегка мозги поплыли, но врач сказал это поправимо, так что переживать не стоит, — рассказывала Машка своей подруге, — мама говорит, попасть в такую лавину, это как если по тебе грузовик проедет. Туда и обратно!» — зачем-то добавляет она. Да уж…

Жену я всегда звал «Солнышком», тут без изменений, хоть мозг и помнит ее как «Таню», но отдаю должное, «Алина», подходит лучше. Что касается меня, я уже почти с первого раза откликаюсь на имя «Костя». «Интересный» конечно выбор родителей. По мне, так «Дима» как-то звучнее, роднее. Привычнее. Но что есть, то есть. Память — странная штука. Память стукнутой головы странна вдвойне. Алина и Костя. Теперь Алина и Костя.

А что сказать про воспоминания? Другие воспоминания. Невролог говорит, это нормально. Такое бывает. Посттравматический синдром. Я ему подыгрываю. Психиатр пытается копать. Ей интересно. Фанатично. По-моему, она сама «того». Больше не хочу отупляющих таблеток. Больше не хочу залипать в небо, в холодной пустоте которого слышится каркающий голос старого чабана.

Иногда мне снятся странные сны. Они и на сны то не похожи. Будто все по-настоящему. Вот вчера, например, ночью меня будит любимая. Сквозь сон, я слышу детский плач. Плач грудничка. «Дим, — толкает в бок жена, — Димка, твоя очередь к Максу идти». Я встаю. Максу? Голова словно ватой набита. В комнате тускло горит ночник. У стены детская кроватка. Заглядываю в нее. Оттуда заплаканными глазенками на меня смотрит маленькая копия меня же. Памперс набух и протек в одеяло. Крючковатые ножки нервно дрыгаются. Снимаю подгузник. Несу малыша в ванную. Щелкаю выключателем. Яркий свет режет глаза. Щурюсь. Когда это у нас появилось биде? Мою мальчонке румяный зад. Он успокаивается, почти засыпает на моей груди. Я по привычке (все-таки уже двоих мелких вырастил) целую малыша между уголком глаза и виском, носом зарываясь в его мягкие волосенки. Делаю глубокий вдох. Как нюхают цветы. Этот запах. Запах ангела. Самое нежное и самое чистое, что может чувствовать человек. Несу его обратно в комнату. Немного присыпки, чтоб ничего не прело, новые памперсы, готово. Укрываю мальчишку тонкой простыней. Жарко. Ложусь в кровать. Марево вязкого сна кутает липкой пеленой. В дальнем конце комнаты, в свете ночника поблескивают кубки и медали, красиво расставленные на полках старенькой этажерки. В центре «уголка славы», почетная грамота. Ажурными буквами выведено «ЗА ВЫПОЛНЕНИЕ НОРМАТИВА МАСТЕРА СПОРТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО ТЯЖЕЛОЙ АТЛЕТИКЕ награждается БЫКОВ ДМИТРИЙ». Кто? Опять? Хочу встать. Я уверен, это не сон. Ноги не слушаются. Глаза налиты свинцом. Моргаю. Когда веки размыкаются, по зрачкам бьет яркий утренний свет. Алина спит рядом, накрыв голову подушкой, вероятно, прячась от моего храпа. Кроватки нет. Малыша нет. С грамоты золотится надпись «БЫКОВ КОНСТАНТИН», а в голове звучит Алинкин (или Танин?) голос из сна: «Дим, — зовет она меня, — Димка».

* * *

Любой человек, сталкиваясь с трудностями, проходит определенные стадии. Я прошел их все. Сейчас стадия «принятия». Я все принял. Понял? Конечно, нет. Но я устал. Да и поводов сомневаться в действительности было разве что один. Мой мозг. Но это не совершенная система. Она ломается. Или переключается. Не знаю.

Соц. сети, фотоальбомы, документы, окружающие люди — все говорит о реальности данного мира. Все, кроме моих воспоминаний. Они разняться. Где-то совсем немного, как наши с женой имена, где-то значительно, как дружба с Антоном и Аней. Но, в целом, истории схожи. Родители, дом, семья, работа, увлечения. Я легко втянулся в свою новую (старую) жизнь. Просто перестал замечать несостыковки. То, что не заметить было невозможно, игнорировал. Отложил в долгий ящик.