ПиДЗа

Конечно, втайне ото всех (особенно от психолога) я искал Халида. Оказалось, он умер еще в советское время. Расул, его сын, даже скинул мне вырезку из газеты «Дагестанская правда», в которой некрологом была напечатана большая статья о жизни Халида Османова, почетного гражданина ДАССР. Что касается дома, в котором я нашел рукопись немецкого фотографа, его снесли лет десять назад. Теперь на том месте красуется современный коттеджный поселок. Сам фотограф, Лоренц Вернер, не смотря на преклонные годы, находится в здравом уме и отлично пользуется электронной почтой. На мое письмо он ответил, что, действительно, принимал участие в Гималайской экспедиции, но, к своему сожалению, ни о каких артефактах не слышал и что свой дневник готов предоставить как историческую ценность, но только по официальному запросу. «Когда в сорок пятом году я покидал Кенигсберг, — писал он, — дневник был единственной вещью, которую я смог забрать с собой».

Антон оказался отличным другом. Несмотря на мое сопротивление, затаскал меня по дорогим специалистам-реабилитологам. Анька, со своей стороны, всячески поддерживала Алину, не давая той раскисать. Дети любили и радовали. Разгар лета совпал с моей выпиской из больницы, правда, с пометкой «под наблюдение врача», и все казалось нормальным. А вскоре, с двумя черточками пластиковой полоски счастливые хлопоты заполнили собой наши мысли и чувства. Жизнь продолжалась. Счастливая жизнь.

ЧАСТЬ 3

Глава 1

США, Калифорния, Сан-Франциско, кампус IT компании Zodiac, конференц зал Zodiac Hall

Зима 2011 года

— Мистер Тхаур, семь минут, — сказал ассистент в больших шумоподавляющих наушниках с микрофоном.

Ману Тхаур, основатель и бессменный лидер американского IT гиганта Zodiac, стоял за сценой в ожидании своего выхода. Безупречно сидящий серый костюм тройка с приталенным, современного кроя жилетом нисколько не сковывал движения энергичного мужчины. Черные волосы, аккуратно уложенные на пробор, поблескивали смолью в свете закулисных софитов. Коричневые, чуть навыкате глаза смотрели спокойно и уверенно. Тонкие губы подчеркивала эспаньолка, подобранная к его смуглому скуластому лицу стилистом. Ману выпрямил спину. Высокий рост не всегда был его преимуществом. В годы учебы в университете молодой индус стеснялся неуклюжести своей худобы, машинально сутулясь в попытке укрыться от любопытных взглядов сокурсников, особенно девушек. Сегодня же он выглядел с иголочки, а главное, был богат, успешен и пока все еще молод. Но упертый позвоночник привычно кривился дугой, стоило Ману о нем забыть.

— Две минуты.

Ману сделал глубокий вдох. Он сотни раз выступал на публике. Дважды приходилось готовить доклад лично президенту. Но до сих пор перед выходом к аудитории его охватывало волнение. Для публики оно не было неприятным. Скорее наоборот. Волнение придавало живости ее обладателю. Оно делало речь Ману яркой, эмоциональной, а движения естественными, лишенными снобизма профессиональных ораторов. Но Ману это не нравилось. Склонность к перфекционизму заставляла его раздражаться отсутствием полного контроля над своим телом.

— Тридцать секунд.

Огромный, во всю длину сцены экран транслировал знаменитый логотип. Солнечное затмение с выбивающимися по краям лучами, делящими диск на двенадцать равных частей, одновременно символизировало время и пространство, как считал Ману, две единственные вещи, которыми нам дозволено пользоваться.

— Выход.

Поправив микрофон, закрепленный на ухе, Ману сделал первый шаг. Никакой музыки. Только метроном шагов. Только единственный прожектор, направленный на Ману. Только он и весь мир. Ничего лишнего.

Дойдя до центра сцены, Ману окинул взглядом темный простор зала. Слева направо. Справа налево. Не спеша. Он держал паузу. Он умел держать паузы. Молчание. Молчание порой говорит больше, чем слова. Короткий вдох и…

— Вы все умрете.

Казалось зал прекратил дышать, пытаясь осознать услышанное.

— По статистике, — продолжил Ману, — семьдесят восемь с половиной процентов всех смертей случаются из-за слишком поздней диагностики проблем здоровья. Так что да, тысяча сто семьдесят семь людей из этого полтора тысячного зала умрут раньше времени. Шесть миллиардов двести восемьдесят миллионов жителей планеты не проживут свой биологический потенциал. Обидно, правда? Тело человека несовершенно.

Ману подошел к краю сцены. — Миллионы лет эволюция видоизменяла организм человека, адаптируя его к окружающей агрессивной среде. Но и враги не дремали, они учились обходить нашу защиту. Вирусы, бактерии, раковые клетки, аутоиммунные заболевания — это все может жить в нас долгие годы, никак себя не проявляя. Но стоит иммунитету дать слабину, и вот мы уже пишем завещание. — Ману переместился в бок, смещая фокус внимания на экран. — Теперь все иначе.

На экране появилось фото молодого Ману, держащего маленькую металлическую капсулу.