Пифагор и его школа

Алкмеон, конечно, не знал ничего о нервных импульсах и представлял нервы в виде полых каналов, по которым воздух или жидкость доходят до мозга. В частности, зрение он объяснял так: жидкое вещество мозга проходит по зрительным нервам до глаза и образует прозрачную мембрану или сетчатку, в которой, как в воде, отражаются образы вещей (24 Д 5, 10). Кроме того, в глазу есть и огонь — это ясно из того, что если по глазу ударить, то из него сыплются искры (24 А 5)! Эта забавная идея, которую разделял не только Алкмеон, еще раз показывает, как нелегко было развивать опытную науку даже при самом искреннем желании опираться только на факты.

Высказался Алкмеон и по поводу органов обоняния и вкуса. По его словам, человек обоняет через ноздри, вдыхающие воздух и передающие его в мозг, а вкус ощущает теплым и влажным языком, который растворяет вкусовые частицы в своей теплоте и также передает их в мозг (24 А 5).

Вообще говоря, в изучении этих органов чувств европейская наука и в XIX в. недалеко ушла от Алкмеона. Английский исследователь Дж. Бир в своей книге, вышедшей в 1906 г., приводит следующую цитату из солидного учебника физиологии: «Частицы запаха проходят в носовую камеру, касаются обонятельного эпителия и производят импульс, который, достигая мозга, порождает чувство обоняния»^{201}. Нечто похожее говорится здесь и по поводу вкуса. Если не обращать внимания на терминологические различия, то придется признать, что 2.5 тыс. лет, отделяющие первого греческого физиолога от автора упомянутого учебника, не слишком радикально изменили объяснения вкуса и обоняния.

Отводя кардинальную роль мозгу, кротонский врач верно отмечал, что при его сотрясении чувства повреждаются. Вместе с тем он не смог избежать и преувеличений: основываясь на поверхностном сходстве, он полагал, что и мужское семя происходит из мозга. Вообще эмбриологические взгляды Алкмеона гораздо примитивней; впрочем, это вполне естественно. Он считал, что зародыш происходит не только от семени отца, но и матери, а пол ребенка зависит от того, чьего семени больше. Зародыш принимаем пищу всем своим телом (24 А 13, 14, 17).

Более интересны взгляды Алкмеона на кровообращение. Судя по всему, он уже отличал вены от артерий^{202}. Сделать, это было не очень сложно: в мертвых телах кровь находится только в артериях, тогда как вены пусты. Вследствие этого позже стали считать, что по венам циркулирует не кровь, а пневма (особого рода воздух). Но Алкмеон полагал, что и по венам идет кровь, о чем говорит его интересное объяснение сна. Сон наступает от временного отлива крови в артерии (по всей видимости, из вен), а пробуждение — от прилива крови. При полном же ее отливе наступает смерть (24 А 18).

Гиппон, продолживший естественнонаучные занятия Алкмеона, добился здесь гораздо меньших успехов. Он явно не обладал талантами своего предшественника, к тому же интересовался в основном эмбриологией, в которой мало что мог реально сделать. Идеи Гиппона часто фантастичны, но все же он стремился обосновывать и проверять их (современный итальянский исследователь шутливо называл его «наш позитивист»).

Гиппон, разделяя идею Алкмеона о происхождении семени из мозга, настаивал на костном, а не головном мозге. Для проверки своей теории он проделал оригинальный эксперимент. По словам Аристоксена, «Гиппон, полагая, что семя происходит из костного мозга, доказывает это тем, что если после случки домашнего скота убивать самцов, то в их костях не обнаружится мозга, поскольку он израсходован» (фр. 21). Что привело его к этому выводу, сказать сейчас трудно. Рождение близнецов Гиппон объяснял тем, что в этом случае семени было больше, чем достаточно для одного (38 А 18). Правда, в одном пункте он исправил Алкмеона, полагая, что плод в утробе матери питается не всем телом, а только ртом (38 А 17).

Пифагорейцы и гиппократовский корпус

О решающем влиянии пифагорейцев на формирование кротонской и шире — италийской медицины можно говорить без всяких оговорок. В каком соотношении находится она с врачебными школами Книда и Коса? Более позднее возникновение этих школ заставляет предполагать их преемственность по отношению к италийцам, что и подтверждается богатым конкретным материалом. Обе ионийские школы развивались, разумеется, не из италийской, но именно от нее они восприняли основы медицинской теории, которые развили на новом уровне.