Пифия-2. В грязи и крови

Дальнейшее являлось тайной только для новичков. Остальные рабы, включая Гончую, насмотрелись подобных сцен. Подручные вождя привычно сняли кандалы с ноги убитой и заковали в них не имеющего напарника мужичка, потом отработанными движениями забросили женский труп в опустевшую бочку и вслед за своим предводителем выбрались по лестнице из ямы. Их место тут же заняли надсмотрщики с кнутами, символизируя начало нового дня в «подземном чертоге».

* * *

– А ты горазд врать, как я погляжу, – сказала Гончая, наблюдая за роющим руками землю напарником. – Или священников специально этому учат?

Тот ответил не сразу. Сначала перекрестился, пробормотал что-то вроде: «Господи, прости мне мои грехи», – и лишь после этого обернулся к ней.

– Ты должна жить, сестра, чтобы выполнить свое предназначение.

Она рассмеялась ему в лицо. Исчезнувшая ночью боль снова вгрызлась ей в горло и теперь уже не собиралась отпускать.

– Нет у меня никакого предназначения.

Священник не стал с ней спорить, лишь вздохнул.

– Но я все равно хочу тебе помочь.

Девушка не нашла, что ему ответить, и отвернулась. «А ведь он спас меня сегодня, и уже второй раз спас! Хотя я его об этом и не просила».

Через какое-то время Гончая поймала себя на мысли, что ей совершенно не жаль убитую Хароном женщину. Не потому, что та все равно была обречена, а потому, что ей самой погибшая была безразлична. Единственный, кто пожалел несчастную, – это отец Ярослав! Вот за него, за его жизнь, она, пожалуй, поборолась бы.

– Слышь, а? Скажи, че это за место? Я у кого ни спрашиваю, все молчат.

Гончая обернулась. К ней подполз мужичонка с ободранной щекой из последнего пополнения. Девушка вспомнила своего рыжего напарника, пристававшего к пленникам с теми же вопросами. Наверное, это был удел всех новичков.

– Тебе не все ли равно? – спросила она. – Делай, что велят, или делай вид, что делаешь все, что велят, и тогда, может быть, проживешь подольше. Со временем сам все поймешь. С приятелей своих бери пример: шепчутся между собой, а к другим не лезут.

– Да какие они мне приятели?! – возмутился мужичонка. – Фашисты недобитые. Если бы Левша с бомбой не подвел, я бы весь их поганый дозор вместе с дрезиной изничтожил! А так… и меня, и их взрывом накрыло. Эти, с наколками, потом нас, бесчувственных, в тоннеле подобрали.

В сознании Гончей всколыхнулась мутная волна.

– Как ты сказал – Левша?

– Ну да, – кивнул мужичок. – Минер наш. Настоящий мастер. Вернее, был. А как с последнего задания вернулся, у него руки стали трястись. Вот и напутал что-то со взрывателем, будь он неладен!

Поднявшаяся волна взметнулась до небес, но внешне это никак не проявилось. Гончая даже не повысила голос.

– Глухой, одноглазый минер, прозвище Левша?

– Ты че, его знаешь? – удивился подрывник-неудачник.

Та неопределенно пожала плечами.

– Встречались. Давно он вернулся?

– Недели две, где-то так.

– Один?

– А я почем знаю. А ты чего интересуешься?! – насторожился мужичок. – Какое твое дело? На фашистов шпионишь?

Вместо ответа Гончая схватила его за нижнюю губу и дернула на себя.

– Где найти Левшу? Быстро.

Мужичок замычал и замахал руками, но когда у него изо рта выкатилась струйка крови, сдался.

«На Площади Революции живет. Где сейчас – не знаю», – мысленно перевела Гончая его неразборчивый лепет. Судя по слезам в глазах, подрывник не соврал. Девушка разжала пальцы, мужичок тут же отвалил в сторону. Можно было не сомневаться: к ней он больше никогда не приблизится.

Обернувшись, Гончая встретилась с осуждающим взглядом священника.

– Что ты делаешь? Ты же едва не искалечила его.

– Разве? – она взглянула на свои испачканные кровью пальцы. И переключилась на другую тему, которая была куда важнее этого горе-диверсанта. – Ты был прав насчет моего предназначения, и теперь я знаю, в чем оно состоит.

– В чем же?

Голос отца Ярослава дрожал от волнения, а Гончая, наоборот, еще никогда не чувствовала себя так спокойно.

– Покарать убийц моей дочери.

– Они живы?!

Девушка кивнула.

– Живы, но ненадолго. Я найду их. И убью.

Лицо ее напарника исказилось, словно от боли.

– Нет. Не может быть. Я не верю, что Господь хранил тебя ради мести!

– Мне плевать, во что ты веришь и во что не веришь. Я все равно сделаю это. Если хочешь мне помочь, помолись, чтобы я успела выполнить задуманное, прежде чем ожоги и облучение доконают меня окончательно.

– Я… – отец Ярослав потупился, но затем поднял голову и взглянул в глаза собеседнице. – Я буду молиться за твое здоровье. Но не проси меня, чтобы я молил Бога о помощи в задуманной тобою мести! Я бы сделал это, если бы ты защищала дочь. Но то, что ты замыслила, не вернет ее к жизни! Это будет просто убийство, которое не принесет тебе облегчения и не приблизит тебя к Богу!

– Насчет бога тебе, конечно, виднее. Но насчет меня ты ошибаешься. Мне будет спокойнее умирать, зная, что убийцы моей девочки мертвы.

– Ты и прежде так думала! Разве тебе было легче?

– А теперь будет! – отрезала Гончая. – И хватит причитать, поп. У меня осталось мало времени, а еще надо придумать, как выбраться отсюда.

– Не рассчитывай на подсказки Бога. Бог не помогает убийцам.