Пик Белецкого

Начальник цеха Сергеев молча отобрал у обоих пропуска и положил в ящик стола. Вскоре Белецкому вернули паспорт и приказали заняться эвакуацией инструментального хозяйства Кировского завода на более безопасную в случае артобстрелов Петроградскую сторону.

31 июля Белецкий получил письмо из горнострелковой бригады от одного из своих товарищей по горовосхождениям:

«Был большой бой. Наша группа альпинистов (другого звания мы здесь не имеем) вся в сборе. Несмотря на то, что мы находимся не у дел как альпинисты, мы, здесь нужны, как хлеб. Несколько раз ходили в разведку. Последняя разведка была серьезной и закончилась успешно. Федя (Лемстрем. — Л. 3.) был слегка ранен, но сейчас уже почти здоров.

На днях написали письмо генералу Тарасову. Все-таки хотим воевать в горах. Володя (Буданов. — Л. 8.) получил от Маруси (Потаповой. — Л. 3.) письмо, где она пишет, что в этом направлении что-то делают и, возможно, нас отзовут… Благодаря тому, что мы все же коллектив, нам не скучно и с нами считаются. Обращают внимание на нашу спаянность.

Кстати, нужно отметить, что иногда здорово нам доставалось от вражеских самолетов, особенно неприятны пулеметные очереди.

Как с горными частями действующей армии?

Борис Гурилев».

Грустно и обидно было читать Евгению Белецкому это письмо: друзья уже участвуют в боях, ходят в разведку, а он все также работает в цеху. Правда, продукцию они производят теперь другую. Кировский завод перешел на изготовление танков. Танки очень нужны армии. Но все же, все же…

В начале ноября обком партии предложил Белецкому подготовить к отправке последней баржей через Ладогу пятьдесят прецизионных станков, в том числе его СИП с фрезой. Этих станков ждали с нетерпением на Урале. Вместе со своим станком Белецкий уложил в ящик самое ценное из личного имущества: расчеты по точному фрезерованию, свою первую книжку «Лагерь в горах», бритву, томик Алексея Толстого. Он должен был отплыть этой же баржей.

Но 5 ноября поступило новое распоряжение: станки поплывут баржей, а Белецкий вылетит самолетом и подготовится к приемке оборудования на новом мосте. Прилетев на Урал, он узнал о том, что в баржу при переправе попала бомба и его СИП вместе с остальными станками пошел на дно Ладожского озера.

Ленинградцев, прибывших с Кировского завода в Челябинск, специальная бытовая комиссия распределила по квартирам. По одному, по два подселяли их к местным жителям. Белецкий поселился на раскладушке у железнодорожника. Жилья для прибывших рабочих не хватало. Превратили в общежитие заводской клуб. К зиме ударили морозы. Большинство кировцаз не имело теплой одежды. Организованные на танковом заводе комбинаты-мастерские начали срочно изготовлять ватные куртки, сапоги, валенки.

Кроме кировцев в Челябинск прибыли рабочие я инженеры Харьковского дизельного завода. Три завода — Ленинградский Кировский, Харьковский дизельный и Челябинский тракторный — образовали крупнейший в стране танкостроительный завод, названный в народе Танкоградом. И действительно, это был целый город, застроенный громадными корпусами цехов. Гигантское производство разворачивалось небывалыми темпами. Люди удивлялись размаху работ. За ночь перестраивались целые пролеты. Поражал своими размерами новый цех сборки и сдачи танков. Под его своды свободно входили железнодорожные составы с бронекорпусами и башнями. Краны легко подхватывали и подымали в воздух тяжелые танки. В таком положении их удобнее было красить девушкам-малярам.

Фронт задыхался без танков. Кировцы работали по десять — шестнадцать часов, а иногда и сутками не покидали цехов. Жили одной мыслью: обогнать Германию по производству танков. С фронта в Челябинск летели письма. Танкисты горячо благодарили кировцев за их машины:

«От ваших KB содрогается степь. Фашистские скоты приуныли, когда танки ринулись на их укрепления: это советские львы вышли против немецких тигров. Кировцам — ура!»