Пик правды

— Ты сам сказал, нет на нем никаких отпечатков.

Вернув нож в пакет, Илья подошел к холодильнику. Внимательно оглядев полки, он заглянул в нишу, обустроенную на внутренней стороне двери.

— Лунин, ты что, оголодал безмерно? — нервно взвизгнул окончательно потерявший терпение Изотов. — Я ведь терплю. Так и ты имей терпение. Не надо по всей кухне свои отпечатки разбрасывать. Ты мне лучше скажи, чего ты добился за это время? Показания есть? Ты пойми, если этот черт хромой сейчас уйдет в несознанку, мы потом его долго колоть будем, и не факт, что расколем. Признание, Лунин! Нам от него признание нужно.

— Будет тебе признание, — пообещал Илья и на всякий случай уточнил: — Я надеюсь, что будет. Сейчас только некоторые подготовительные мероприятия проведем.

— Проводи, — кивнул Изотов, — только не затягивай. Это ведь вообще беда конкретная приключилась. Ты сам-то это понимаешь?

— Ну да, печально, конечно, — согласился Лунин, не ожидавший, что полковник так эмоционально воспримет гибель Натальи Сергеевны, — хорошая была женщина.

— Уж не знаю, какая она была женщина, — фыркнул полковник, — мне это вообще глубоко до лампочки, но то, что она померла, — это плохо, а то, что она померла посреди кухни, — это вдвойне плохо, Лунин. У нас сразу две серьезные проблемы, Лунин, из которых вытекает одна очень серьезная. Я бы сказал, глобальная.

— Это как же? — Илья удивился оригинальности выстроенной словесной конструкции.

— Первая проблема, — Изотов загнул мизинец на левой руке, — кто на всю толпу теперь жрать готовить будет? Вторая проблема, еще хуже первой, — где готовить еду? Кухня — это место преступления. Тело мы, конечно, сейчас в сарай унесем, чтобы оно тут у нас под носом запахи не распространяло. Но ведь помещение мы должны опечатать!

— Беда. — Илья задумчиво покачал головой. — И что из всего этого глобально вытекает?

— А тебе непонятно? — Глаза полковника округлились от возмущения. — Проблема в том, что мы должны теперь либо опечатать кухню и голодать, незнамо сколько, пока вертолет не появится, либо затоптать к чертям место преступления. Сразу тебе говорю, первый вариант меня не устраивает.

— Значит, будем топтать? — усмехнулся Лунин.

— Топтать мы будем, как только ты получишь признание, — разъяренно прошипел полковник. — А если у тебя с этим какие-то проблемы, скажи мне, я с этим армяшкой сам потолкую.

— Нет, — быстро отозвался Илья, — никаких проблем нет. Ты как, без еды пару часов продержишься?

Нахмурившись, Изотов переводил взгляд то на Лунина, то на лежащее на полу тело.

— Пару часов можно, — наконец кивнул он, — я в баре шоколадки видел.

— Там еще и орешки есть, — вспомнил Илья. — Давай только сперва тело вынесем, а затем ты займешься баром.

Тело Натальи Сергеевны переносили в сарай на том же куске брезента, что и тело убитого днем ранее Зарецкого. Как и в прошлый раз, первым, тяжело опираясь на палку, шел Грачик, за ним следовали остальные. Кожемякин вновь составлял пару Латынину, а Лунин шагал рядом с Денисом. Шли молча, в полной тишине, лишь иногда нарушаемой поскрипывающим под ногами снегом. Положив уже второе по счету тело в автомобильный прицеп, все так же молча стояли, глядя на то, как Грачик что-то шепчет на ухо убитой жене.

— Если еще кого принесем, в прицепе уже места не будет, придется на пол класть, — буркнул Кожемякин, — или на стеллажи.

— Если тебя потащим, то точно на пол, — ехидно отозвался Латынин, — такую тушу на стеллаж не закинем.

— Прошу прощения, — сделав шаг вперед, Илья осторожно положил ладонь на плечо Грачику, — надо идти. Потом у вас еще будет возможность прийти сюда. Одному.

— Идем, — коротко отозвался Корхмазян и, не глядя ни на кого, двинулся к выходу.

Они уже проделали большую часть пути назад, когда Латынин вскинул руку, указывая на показавшееся из тумана крыльцо.

— А ведь рассеивается понемногу!

— Точно, — согласился Кожемякин, — прошлый раз ни черта не видно было, считай, пока в него не уперлись. Расходится туман, может, к обеду совсем разгуляется. Как думаешь, Грачик?

К удивлению Ильи, не ожидавшего, что Корхмазян ответит, Грачик остановился и медленно огляделся по сторонам, будто пытаясь увидеть что-то сквозь окружающую их пелену.

— Кто знает, что к обеду будет, — наконец послышался его хриплый голос. — Горы. В горах что угодно быть может.

Выдав столь глубокомысленное изречение, Грачик начал неторопливо подниматься по ступеням.

— Что угодно, — Кожемякин недовольно причмокнул губами, — такие прогнозы и я выдавать могу, причем по сто раз на день.

Вернувшись в гостиную, Илья обнаружил, что все остававшиеся в здании постояльцы уже собрались вокруг обеденного стола, а расхаживающий из стороны в стороны перед барной стойкой Изотов что-то громогласно вещает притихшим слушателям. Судя по раскрасневшимся щекам полковника, он уже успел заглянуть за барную стойку и явно обнаружил там не только шоколадки.