Пикассо в «Ловком кролике»»

БИГМЭН: Кто-то произнес «историческая фотография»? (Достает пудреницу, пудрит нос, встает на колени, раскидывает руки в стороны). Остальных видно?

САГО: Да, хорошо.

БИГМЭН(разочарованно): Да…

САГО: Итак, улыбнулись.

Кто-то улыбается, кто-то нет. Когда кто-то начинает улыбаться, другие перестают.

САГО: Эй, вы не улыбаетесь.

ВСЕ(наперебой): Это будет выглядеть не натурально.

САГО: Ладно, ладно. Как насчет того, чтобы придумать слово, которое нас всех заставит улыбнуться естественно, и мы все одновременно его скажем, а?

ВСЕ: Да, здорово, отличная мысль.

Размышляют.

САГО: Слово…хм — м…слово. Нашел! Матисс!

САГО дважды произносит его, словно пробует на вкус, и его рот растягивается в улыбке. Все повторяют, становясь перед камерой.

САГО(встает за треногу): Отлично, все говорим «Матисс». Раз, два, три.

Все говорят и улыбаются, кроме ПИКАССО, который хмурится.

САГО: Попробуем еще разок.

Тот же результат.

САГО: Пикассо, а ты почему не улыбаешься?!

ПИКАССО: Не могу! Не могу, когда вы говорите «Матисс».

Все ищут другое слово.

ЭЙНШТЕЙН: А если «Рубенс»?

ПИКАССО: Умнее ничего не придумали?

САГО: Может «Микельанджело Буонаротти»?

ГАСТОН: У нас времени не хватит, чтобы каждый произнес «Николанджело Панаваротти»!

ПИКАССО: Эль Греко! Давайте скажем «Эль Греко!»

ЖЕРМЕН: Эль Греко не заставит нас растянуть губы в улыбке. Все силы уйдут в букву «О». И мы будем похожи на рыб.

Все вместе стараются произнести «Эль Греко». Не нравится. Ищут другое слово.

ГРАФИНЯ: Придумала. Как насчет «Вау»?

ПИКАССО: «Вау» не now.

БИГМЭН: А что, если «Сыр»?

САГО: То, что надо.

БИГМЭН: Еще очко в мою пользу.

САГО: Итак, решено, все говорим «Сыр».

Все говорят «Сыр». Вспышка. Фотография сделана.

САГО: Вспышка была?

ПОСЛАНЕЦ(пьет томатный сок с водкой): Да, видит — да — бог, что мне не хорошо. Оп — па-па…Сильная штука эта смесь.

Пауза. ПОСЛАНЕЦ замечает пейзаж с овцами.

ПОСЛАНЕЦ: Дружище, что за странная картина?

ГАСТОН: Странная? Это овцы.

ПОСЛАНЕЦ: Овцы? А выглядят, как пять женщин.

У картины возникает ПИКАССО, крутит головой.

ПОСЛАНЕЦ: А вы, правда, видите овец?

ГАСТОН: Я вижу овец, она видит овец. Все здесь видят овец, кроме вас.

ПОСЛАНЕЦ: Ну, спасибочки, дружище… По мне, так это пять странных женщин.

ПИКАССО(останавливаясь): Откуда ты, ты сказал?

ПОСЛАНЕЦ: Из будущего.

ПИКАССО: А почему ты оказался здесь?

ПОСЛАНЕЦ: Она послала меня с посланием.

ПИКАССО: Кто она?

ПОСЛАНЕЦ: Та, что шепчет тебе на ухо всякий раз, когда твой карандаш касается бумаги.

ПИКАССО: А что за послание?

ПОСЛАНЕЦ: А ты готов его принять?

ПИКАССО: Готов.

ПОСЛАНЕЦ: Тебя лучше отойти.

ПИКАССО, подумав, отходит назад от картины. ПОСЛАНЕЦ щелкает перед ней пальцами. Картина превращается в оригинал картины Пикассо «Авиньонские девушки», площадью 2,5 кв. м… ПОСЛАНЕЦ и ПИКАССО смотрят на нее в изумлении.

Никто, кроме них, конечно, не видит изменений. ПИКАССО отворачивается от картины, идет к выходу.

ПИКАССО: (про себя): Я мог бы вечно мечтать об этом и не сделать этого, но, когда приходит время, чтобы это сделать, Боже, я хочу быть готов к моменту конвергенции между вещью сделанной и вещью в процессе делания, между вещью, которая должна быть сделана и самим делателем. В этот момент я говорю с каждым, я мечтаю о миллиардах, я становлюсь частью вас, той частью, что не может быть понята Богом, и потому он позволяет ей выпустить кровь из запястья на холст. И это может быть сделано только потому, что я чувствую эти вещи: похоть, алчность, ненависть, счастье (поворачивается к стойке). Это как раз то самое.

ЖЕРМЕН: Что?

ПИКАССО: Оказаться в нужном месте в нужный момент.

ГАСТОН: Что за момент?

ПИКАССО: Момент, когда я завершил «голубой» период. Я бы не отказался выпить еще вина.

ЖЕРМЕН: Какого?