Пикник на Тенерифе [Пикник на Тенерифе. Король нищих. Святой в Голливуде. Бешеные деньги. Шантаж. Земля обетованная. Принцип Монте-Карло]

Когда Саймон вышел из ванной, Алистон по-прежнему стоял на лестнице. Пожелав ему спокойной ночи, Саймон вернулся в свою комнату, где уселся на кровать, и с кривой ухмылкой огляделся. Да, ему удалось пробраться внутрь, и об этом можно больше не беспокоиться. Теперь было ясно, почему его не заперли: каждый раз, когда дверь открывалась, это тут же становилось известным. Похоже, Грейнер испытывал непреодолимую слабость ко всякого рода электрическим штучкам, и нельзя было не признать, все они работали очень эффективно. Еще ему стало понятно, почему ему дали возможность отговориться: в следующий раз объяснить свое любопытство будет гораздо сложнее. С самого начала он играл втемную: не было никаких гарантий, что они не опознают нападавшего, по крайней мере у любого из этой троицы могли быть такие подозрения. Но сейчас его занимало другое: если его подозревают, тут уж ничего не поделаешь, но прежде чем подозрение перерастет в уверенность, многое может случиться. Джорис и Кристина Ванлинден остались в отеле, и единственным, на кого они могли рассчитывать, был Хоппи Юниац. При этой мысли кривая ухмылка тронула губы Святого…

Когда наутро он открыл глаза, то никакого плана действий у него все еще не было. Дверь его комнаты открылась, и в ней появилась небритая физиономия Лобера.

— Пора вставать, — уведомил тот и исчез. Небо за окном совсем не походило на картинки рекламных проспектов, оно было сплошь покрыто тяжелыми свинцовыми тучами, грозившими неминуемым дождем. Но все же наступал новый день, и Саймон надеялся, что он пройдет удачно. После визита в ванную, где ему пришлось побриться чужой бритвой, он уже заканчивал одеваться, когда в комнате опять появился Лобер.

— Я проведу вас в столовую.

— У вас всегда такая погода? — поинтересовался Святой, пока они спускались по лестнице.

Лобер что-то невнятно пробормотал в ответ, и Саймон задумался о причинах его мрачного настроения: то ли тот страдал головной болью от удара рукояткой пистолета, то ли были иные причины…

Грейнер уже был в столовой. Он сидел за столиком с книгой, перед ним стоял кофейник. Робин оторвался от чтения, пожелал доброго утра и опять уткнулся в книгу. Ни Палермо, ни Алистона в комнате не было.

Поскольку никакого повода для беседы не было, Святой взял со стола газету и, просматривая заголовки, безуспешно пытался заморить червячка неизменными булочками с маслом, которые в испаноязычных странах считаются достаточной заправкой перед началом рабочего дня; это отчасти объясняет причину, по которой здесь с ней трудно справиться.

Пресса в Тенерифе по традиции отводила три-четыре колонки малопонятным разглагольствованиям испанских романтиков; события на театре военных действий в Европе могли претендовать на два-три абзаца в разделе «Сообщения из-за рубежа»; первая страница неизменно отводилась проблемам обороны Канарских островов, поскольку каждый добропорядочный канарец убежден, что остальные нации только и ждут возможности захватить их острова. Местные сенсации всегда печатались под стандартным заголовком «События прошлой ночи», там редко помещалось больше одного абзаца — с происшествиями такого сорта здесь было туго. Самыми потрясающими были известия о том, как парочка горожан затеяла драку в такой-то таверне, и как их вышвырнули оттуда. Но сегодня проблемы обороны Канарских островов и привлечения одураченных туристов были вытеснены со своих почетных мест.

Под заголовком «Вспышка насилия минувшей ночью» и «Беспрецедентный разгул гангстеризма в Тенерифе» сообщались жуткие подробности.

Оказывается, когда парейас гвардиас ди асальто прошлой ночью патрулировала окрестности Санта-Круз, ее внимание привлекли звуки выстрелов. Направившись к ближайшему телефону, чтобы поднять тревогу, они столкнулись с двумя зловещего вида незнакомцами, которые старались усадить в машину своего сообщника, бывшего в бессознательном состоянии. Все это показалось гвардиас подозрительным, и они приказали тем остановиться, на что преступники — а в этом уже не было сомнений — открыли огонь. Один из гвардейцев, Артуро Солона, из Калле де ла Либертад (сын Педро Солона, известного владельца мясной лавки в Калле Ортега, дочь которого, как все помнят, недавно вышла замуж за Дона Луиса Хернандеса, брата Дона Франенско Хернандеса, управляющего швейной фабрики) с криком «Они убили меня!» упал. (Все, в кого стреляют, в испанских газетах выкрикивают на всякий случай «Они убили меня!», хотя в данном случае он оказался прав, его действительно убили.) Другой гвардеец, Балдомеро Жил, который приходится племянником Рамону Йала, завоевавшему первый приз со своим трехкилограммовым бананом на последней сельскохозяйственной выставке, отважно укрылся за грудой камней, находившейся в нескольких шагах позади него, откуда, начал обстреливать противника, опустошив пару обойм, но, по-видимому, без особого успеха.