Пикник под соснами (СИ)

Инга слушает. Задает вопросы, уточняет. Но не осуждает. Ни единого мига, ни доли мгновения. Он смотрит в ее глаза, и видит свет. Только свет. И ему даже кажется, что становится теплее. Хотя — откуда ему знать, тепло — это как? Он это просто придумал, потому что где-то внутри у него стало чуточку меньше дрожать.

Он давно уже молчит. И лишь тишина плывет над ними, густая, словно облака. И ее руки все так же легко перебирают его волосы. Набухшие облака вот-вот прольются дождем, и он был бы не против, он уже почти предвкушал равнодушные монотонные удары первых капель, и стремительные ручьи, струящиеся по лицу, волосам, одежде. Смывающие горечь, боль, усталость…

С него. А его маленькая Инга совсем замерзнет. Слишком хрупкая. Слишком ранимая. Человек. Нелепое слово. А сколько всего вмещает. Наслаждения. Боли. Жизни. Смерти.

— Надо взглянуть, что у нас с машиной, Ингуш, — он решительно поднялся. — Пойдешь со мной, или лучше подождешь в тепле?

— С тобой, — она вскакивает за ним слишком резко, ее заносит. Но он подхватывает, прежде чем она успевает обжечься. Привычно берет свою девочку на руки и взлетает.

Машина… несомненно потеряла право на свое гордое имя. Теперь это просто искореженные обломки. Задняя дверца отлетела. Водительская выгнулась так, что вряд ли когда откроется. Днище, потеряв пару слоев амортизирующей обшивки, беззастенчиво пялится в небеса. Всевозможные ошметки засыпают окрестные камни насколько хватает взгляда.

Камни. Бурелом. И река осталась в стороне. Но в случае дождя укрыться в машине, пожалуй, можно. Посадив Ингу на один из валунов, он пытается пробраться внутрь. Часть ящиков вылетела, крепления не удержали. Зато в первом же из них он находит матрас. И, кажется, без повреждений. С его постоянными перелетами по стране вещь необходимая. Ночевать в машине доводилось часто, а спать на жестком полу он не любил. Что ж, подойдет и теперь. Правда тут расстилать его негде, сильный уклон, да и камни, придется вернуться к костру. Дальше… что-то разбилось, разлилось, разлетелось… Какие-то бумаги. Что это? Проекты освоения мертвых земель у Бездны? В бездну. Он за это больше не отвечает, пусть пишут сами. Новые… Фрагменты обшивки салона, обрывки осветительных нитей… В этом салоне отныне лишь естественное освещение. Халея. Да что с ней станется? Пара пятен. Высушим. А вот куда залетело Ингино платье? Среди искореженных обломков нашел не сразу. Да и то, что нашел, платьем было еще меньше, чем его бывшая машина — транспортным средством. Изорвано в смерть. Видно, зацепилось за что-то, да тяжелые ящики потянули… Изорвано, залито, испачкано. Ладно, есть халея. Ткань достаточно плотная, должна быть теплой.

Жаль, пледа у него никакого нет. Да и запасной одежды в машине он не возит. А ведь раньше всегда возил, мало ли что? Лет десять назад. Или пятнадцать. А потом? Как-то бросил, а вот теперь бы сгодилась. Ага, и пара женских туфель, случайно кем-нибудь позабытых. Но как-то не забывали.

Но это все детали. Что со связью? Пробиться к приборам не удавалось. Все перекорежило так, что пришлось выломать спинку собственного кресла. В ограниченном пространстве — далеко не с первой попытки. И напрасно. Вся передняя панель разбита в труху. Тут даже чинить уже было нечего. Что ж.

Выбрался. Вернулся к светлой своей девочке. Она сидела на камне, обхватив руками обтянутые алой рубахой коленки. Рубаха была широкая и длинная, и вот так, прижав коленки к груди, она умещалась под ней вся. Рубаха хранила его запах, и, прижавшись носом к коленям, она тихонько вдыхала его, полуприкрыв веки, привычно отделяя до боли родные нотки от множества других запахов и ароматов. Вокруг пахло хвоей, сыростью, какими-то техническими жидкостями, пролившимися среди обломков машины. А Анхен… Анхен всегда пах для нее небом, солнцем, бьющим в глаза, жаром раскаленного камина. Или это небо пахло Анхеном. Ведь в тот, самый первый их день, он подарил ей именно небо.

Нет, строго говоря, это не была их первая встреча. Во время самой первой она и разглядеть-то его не успела. Он промелькнул перед ее растерянным взором ирреальным видением, материализовавшись лишь стопкой бумаг, которые она подписала, не глядя, да набором кратких инструкций, которые ей затем долго и подробно объясняла декан. А вот потом, два долгих месяца спустя, они пришел к ней специально — знакомиться. Дождался у выхода с секретарских курсов, извинился за то, что был так тороплив и невнимателен в их первую встречу, и сказал, что с него за это подарок. Любой, на выбор. А она, глядя на него снизу вверх восторженно-испуганными глазами и обмирая от собственной смелости, попросила — небо. Взлететь в небо, высоко-высоко, как дано лишь вампирам.

А он не посмеялся. Он посадил ее в свою сказочно-алую машину и взлетел. И увез ее в горы, подальше от посторонних взглядов. А там долго кружил, крепко прижимая к своему сильному телу. Уже без машины. Только он, она и небо.