Пиковая Дама

— Да она уже на уроки собралась.

Как всегда в веселой компании, Оля стушевалась, замкнулась. Расслабиться она умела лишь в кругу подружек, с которыми общалась с детства.

— Я кое-что дома забыла, — солгала она.

— Вибратор? — Алиса блеснула ровными зубками. — Сгоняй, мы подождем.

«На Игорька моего позарилась, сучка?»

«Друг она мне или враг? — озадачилась Оля. — Никак не пойму…»

— Бухнем, — сказал Кирилл безапелляционно, — а потом пойдешь.

Оля отказалась от протянутого стакана. Кирилл настаивал, но она не приняла подношение и забилась к стене. Соня — с клубникой — расположилась на подоконнике. Женя — возле Алисы. Алиса курила электронную сигарету, выпуская облака пара.

— Вкусно пахнет, — сказала Соня, — ванилью. Сейчас бы торт с ванилью навернуть!

— Дерьмо, — буркнула Алиса на вейп, — для гомиков. Я нормальные сиги экономлю. До пятницы невыездная, а в этой дыре фиг достанешь табак.

— Дай мне, пожалуйста.

Женя затянулся, закашлял надсадно.

— Школота!

— Не в то горло попало…

— Ночью убегать не вариант, — сказала умудренная Алиса Оле, ладонью разгоняя пар. — Хотя… есть один способ.

— Лучше вообще не убегать, — заметил Женя, откашливаясь.

Алиса окольцевала рукой его шею, взъерошила нестриженые патлы. На внутренней стороне ее предплечья Оля различила татуировку: пылающее сердце.

— Добби! Ну если надо человеку! Наш долг — помочь ему.

Кирилл смаковал полусладкое вино и благостно улыбался.

«Красивая у него улыбка», — невольно подумала Оля.

— Я бы тоже сбежала, — вставила Соня, облизывая пальцы.

— Только между прутьями ограды не пролезешь, да?

Оля удивлялась, что Соня не обижается на злые уколы подруги.

— Сонь, — промолвил Кирилл серьезно. — Мы бы все сбежали. Кроме Добби…

Оля поглядела вопросительно на Женю. Тот пояснил, откидывая со лба челку:

— Я победил в конкурсе и получил грант.

— То есть, — спросила Оля, — ты тут добровольно?

— Магия! — закатила глаза Алиса. — Она говорящая!

— Ну да, — кротко ответил Женя. — На самом деле тут круто. Взять картины. Все считают, что это — дешевая мазня, но мы с Игорем Сергеевичем выяснили: их автор — Яков Всеволодин, российский художник, он дружил с Бенуа и Серовым…

— Херовым, — сказала Алиса.

— …А панно делал по заказу хозяина известный петербургский мастер Иван Странник. Он был одним из немногих русских пассажиров на «Титанике».

— Выжил? — заинтересовался Кирилл.

— Не-а.

— Да хоть Ди Каприо, — не впечатлялась Алиса. — Уродство же.

— На вкус и цвет… или вот, лес. Можно изучать лесных обитателей…

— Мой папа был биологом, — сказала Оля. — Он исследовал древних моллюсков.

— Круто! — воскликнул Женя.

Алиса демонстративно зевнула.

— Им плевать. — Женя окинул взором ребят. — Им дают уйму возможностей. Учись! Развивайся! А они только жалуются.

— Добби. — Кирилл пододвинулся к Оле. — Че ты ей на уши присел? Ольчик, если он будет тебя доставать, обращайся ко мне.

«Какой же он… — Соня мысленно подбирала слова. — Сладкий, как вино и клубника. Аппетитный. Какие у него кисти красивые…»

Она ела яблоко и пожирала Кирилла глазами. Знала, что он в жизни не обратит на нее внимания, кое-как смирялась с этим, но с собой ничего поделать не могла. Ревность накатывала волнами, потрошила, заставляла сипеть сквозь стиснутые зубы.

А не было бы лишних килограммов? Жирных боков, целлюлита, мерзких складок? Запал бы на Соню Карбышеву Кирилл? Обнял бы, прикоснулся к нежной коже губами, взял на руки?..

— Ты про способ говорила, — напомнила Оля.

Алиса наклонилась вперед.

— Короче, записывай. Утром во время первого урока приезжает машина с продуктами. Отсосешь у водителя — он тебя подвезет.

Кирилл, Женя, Соня рассмеялись дружно.

— Ха-ха, — кисло сказала Оля, но через мгновение улыбнулась.

— Ну или можно спрятаться в кузове, — закончила Алиса. Она прихватила со стола стаканчик и протянула Оле. — Но это слишком просто.

«К черту! Почему бы и нет?»

Помешкав, Оля взяла стакан. Вино было терпким, душистым, с привкусом абрикосовой косточки.

— За нашу тюрьму! — провозгласила тост Алиса.

* * *

В чащобе заухала траурно сова. Крикнула крылатая и пернатая охотница, атакуя мышь-полевку.

С картин забытого художника Якова Всеволодина…

(он умер в тысяча девятьсот пятнадцатом году: приставил к горлу канцелярский нож и разрезал себя от уха до уха)

…взирали арлекины, псы и мертвяки.

Артем прошмыгнул под приколоченной доской, телом растолкал пластиковый занавес… и очутился в северном крыле.

— Сыночек, — выдохнули огромные легкие.

Перед мальчиком простиралось царство теней. Большинство окон было закрыто ставнями. В слабых лучиках лунно-фонарного света кружились пылинки. Потолок вздымался над головой, весь в наростах, в коконах мрака. Бесформенные ульи громоздились по углам. Под подошвами хрустел мусор. Мешки… строительные леса… висящие полотна полиэтилена… Опешивший Артем обшаривал глазами пространство. Рука сжала дверной косяк. Он боялся, что, как только отпустит опору, мрак засосет его в свою пасть.